Вернуть жену любой ценой - Анна Гранина

– говорит он, прислонившись к косяку. – А у нас гости внизу. Хотят с тобой познакомиться, Паш.

– Гости? – Паша поворачивается, глаза округляются. – Со мной?

– Кто, Мирон? – я тоже поворачиваю к нему голову.

– Если точнее, то гость, – кивает Мирон. – Пойдем.

Я смотрю на Мирона, пытаясь понять, что за гость. Кто-то из его друзей?

Паша стесняется, тянет меня за руку, и я чувствую, как он волнуется.

– Паш, – шепчу я ему. – Мы вместе пойдем, хорошо? Интересно же кто пришел.

Он кивает, но не отпускает мою руку. Идем за Мироном, а внутри все дрожит от волнения – лишь бы Паша побыстрее почувствовал себя дома.

Надеюсь это не опека. И для друзей рановато. Ему бы самому привыкнуть к дому. А тут гость.

Но при ребенке не хочу поучать Мирона, как надо и как нет. Сделал же уже и назад не отмотать.

Глава 49.

Ада

Спускаемся по лестнице, крепко держу Пашу за руку. Его пальцы чуть дрожат в моей ладони, а глаза бегают, как у котенка, который впервые вышел из коробки погулять вместе с мамой-кошкой.

А я та самая кошка… эх, как непривычно и долгожданно одновременно. Если бы еще не этот гость…

Ребенок первый день дома. Мирон мог бы и сам подумать, что не время сейчас.

Вот почему не предупредить? Или не посоветоваться? Сжимаю детскую ручку чуть сильнее.

А на первом этаже стоит Павел Андреевич. И вроде бы все как всегда. Высокий, статный мужик, с сединой в волосах, в строгом пиджаке, но… на его лице, непривычная для меня, улыбка, которая будто растапливает его обычную холодность.

Общение наше нельзя назвать близким или уж тем более родственным. Я видела его несколько раз в прошлом, на семейных ужинах, и он казался мне тогда ледяным – слова через силу, взгляд острый, как лезвие. И вот… уже спустя пять лет, общались раз совсем недолго.

А сейчас? Он смотрит на Пашу, и в его глазах что-то теплое, почти мальчишеское.

– Знакомься, дед, это наш сын, Паша, –– говорит Мирон, кладя руку Паше на плечо. – Паша, а это Пав…

– Дед, просто дедушка. – Не дает ему договорить Павел Андреевич, – Ну здравствуй, Пашка.

Протягивает ему руку.

– Давай, пожми по-мужски. От мамки оторвись. – Паша робко свою руку деду тянет.

Я замираю. Просто превращаюсь в восковую статую. И мне кажется, что сейчас мои глаза настолько огромные… аж больно становится. Я не могу даже моргнуть. Изумленно смотрю на все со стороны.

Паша смотрит на деда, внимательно. Будто по одному взгляду может оценить и все понять о человеке.

– Ну, Павел Миронович, рад знакомству, – жмут друг другу руку.

– Во-о-т, молодец, – одобрительно цокает дед, – Тезка, значит? Дружить будем? – Паша кивает. – А теперь пойдем, я тебе там гостинцев привез.

Пашкины глаза вмиг загораются неподдельным детским любопытством, но что-то ответить не решается. Хотя… все ответы на его лице прочесть несложно.

– Ада, привет, – делает ко мне шаг и быстро обнимает. – Вот это вы мне подарок сделали, молодцы.

Павел Андреевич берет Мирона за руки и ведет к коробкам и пакетам. Все расставлено на ковре прямо посреди комнаты.

– Мирон, – наклоняюсь к нему и шепчу, – это что все значит?

– Дед захотел познакомиться, – поворачивает голову ко мне, – с нашим сыном.

– Зачем это все? Ты же знаешь, что мы не семья. Это фикция.

– Для меня нет.

Пожимает плечами и идет к ним.

– Твои родители, знаешь какие конспираторы? – поворачиваюсь на голос Павла. – Не сказали дедушке про тебя, но… твоего дедушку просто так не проведешь и не обманешь. Дед давно все купил и ждал. А теперь давай, малец. Открывай каждую коробку.

– Я не знаю, что можно.

– Смелей, Паш, – Мирон опускается рядом с ним на корточки. – Посмотри сколько всего тебе дед привез.

– Давай-давай! И не стесняйся! Тут все свои, – подбадривает его Павел Андреевич и присаживается на край дивана.

– А ты что…– шепчет Пашка и смотрит на деда. – Ты волшебник?

Павел Андреевич усмехается так по-доброму, искренне.

– Нет. Я просто дед, который очень давно ждет внуков, – и смотрит сначала на Мирона, потом на меня.

Пашка ныряет в ворох коробок. Роется и аккуратно выставляет в ряд все, что достает. Конструктор, машину на пульте управления. И мяч.

– МамАда, посмотри, мяч! Настоящий футбольный! Идем играть! – восторженно несет мне.

– Завтра уже давай, Паш, темно.

– Ой, парень, – дед хлопает в ладоши. – С этими двумя так и не научишься играть. Дай-ка мне мяч.

Паша отдает ему мяч.

– Ну-ка забери у меня, – Павел Андреевич опускает мяч на пол и уводит ногой.

Пашка пытается забрать, но дед обводит другой ногой. Начинают возиться прям в гостиной с мячом.

Задерживаю дыхание, чтобы ничего только не разбили и не поранились. Но вот эти живые, искренние эмоции. Не могу прервать.

– Твой дед, Паш, в молодости капитаном футбольной команды был. Так что… Я тебе покажу, как настоящий пас давать. А то эти, – он кивает на Мирона, – только по офисам мячи катают.

Мирон смеется, а я стою, открыв рот. Павел Андреевич, этот суровый старик, шутит с Пашей, как с родным. Скачет по гостиной с мячом.

Если он так открыто к приемному внуку, будто он всегда был частью семьи, то как же будет с родным, от суррогатной матери.

От него столько тепла, юмора и… искренности. Что в глазах начинает щипать.

– Павел Андреевич, вы, может, хотите поужинать? Или кофе попьем?

– Кофе, Ада.

Ухожу, дрожащими пальцами набираю в чайник воды. Эмоций столько, что они через край сейчас.

– Ну, Паша, рассказывай, – мяч затихает, они идут в сторону кухни. – Что у тебя там за комната? Игрушки есть? Или только книжки умные?

– Есть машинки. И динозавры. И телевизор. И ванна… своя.

– Своя ванна? – дед присвистывает. – Ну, ты