Няня для дочери тирана. Стань моей мамой - Валерия Даль

плохо. Мы найдем общий язык с Машкой, мы справимся. Если мы вместе с Софьей не справимся, то я буду считать, что проворонил главное в воспитании дочери.

Неудивительно, что звонок Аллы был так рано. Маша проснулась и сразу захотела поехать в торговый центр. Да разве я ей когда-то запрещал? Пусть едут. А что не открылось ещё… Так круглосуточного добра полно.

– Ты найдешь себе работу, – уверенно говорю, так и не отходя от Софьи. – Но я всегда рядом, ты об этом помни.

– Мужчины… – она поднимает на меня взгляд. – Вы такие непостоянные. Пришли, ушли, когда захотели. Так что надо надеяться только на себя.

А мы, кажется, нашли друг друга. Софья не особо жалует нашего брата, а я не доверяю женщинам. Что же, мы, наверное, встретились именно для того, чтобы изменить это.

– Софья, я здесь, – повторяю. – Давай мы пока… Только не пойми неправильно, – в который раз стараюсь оправдаться перед ней. – Давай мы просто будем друг у друга.

Очередной звонок. Да что за утро? Смотрю на экран. Алла. Предчувствие срабатывает раньше, чем я принимаю вызов. Опять, конечно, приходится извиняться перед Софьей.

– Маша пропала! – орет в трубку няня, едва я отвечаю на звонок. – Михаил Дмитриевич, она вот была рядом со мной, но тут же…

– Где? – прерываю поток бессвязных оправданий.

Умение собираться моментально – это мое второе имя. Я начинаю думать. Надо подключить Гену, не волновать Софью, найти мою дочь.

Маша пропала!

Эти слова так и отдаются в голове. И думаю и одновременно несколько дел делаю. И Софья начинает собираться. Ее привычный спортивный костюм, волосы в небрежной косе, ноль макияжа.

– Я с тобой, – оповещает беспрекословно, натягивая кроссовки. – Софья, да я…

– Нет! – указательным пальцем едва ли не в нос мне тычет. – Я с тобой.

– И я с тобой, – отвечаю, отвечая на звонки Аллы и Гены попеременно, а то и одновременно..

– Ксения где? – спрашивает Софья, когда мы, не дожидаясь лифта, сбегаем по лестнице. – Веришь в женскую хитрость, поверь и в женскую интуицию. Без нее здесь не обошлось.

– Она из гостиницы не выходила, – только произнеся эти слова, понимаю, как они нелепо звучат.

Я тоже не всесилен. Сейчас, если говорить честно, внутри меня одна паника, но я не должен ей поддаваться.

Я должен найти свою дочь!

Кажется, Соня оказалась права. Как и всегда оказывалась. Ведь знал же, чувствовал, что не на интуиции она выезжает. Бухгалтер равно логика.

– Черт, – ругаюсь, надавив на газ. – Все же я не могу адекватно мыслить.

– Не гони так, – Софья почти кричит. – Этим мы никому не поможем. Миша, – кладет ладонь на мою напряжённую руку, – давай позвоним Славе. У него связи в полиции.

– Соня, звони хоть дьяволу, я продам душу.

Глава 43

Нянька, надо сказать, не сидела без дела, пока мы ехали, но доверия и она у меня все равно не вызывает. И дело не в банальной ревности. Не в том, что она имела свои планы на Михаила. Алла успела подключить охрану торгового центра, а вместе с нами приехала и служба безопасности во главе с Геной.

– Ты прав, – начинает он, даже не отдышавшись. – Ксении в номере нет, только вот как она вышла…

Да сейчас плевать, как она вышла. Важно, где она и стоит ли связывать ее с исчезновением Маши. Да, пусть Ксения все же родная мать, но… Если верить Михаилу, а я ему верю, то ради денег она пойдет на все. А тем более ее встречу с каким-то неизвестным мне, что очень не понравилось ни Гене, ни Михаилу…

В общем, если сложить эти два факта и умножить на то, что Ксения так легко отказалась от Машки, то получается, что малышка лишь козырь против отца. А у меня сердце сжимается. Представляю, как ей страшно. Вот только не могу понять, почему она так легко пошла с Ксенией, если даже помнит ее. Хотя я тут уже выстроила логическую цепочку, а о причастности бывшей жены Михаила ещё точно неизвестно.

– Вы бледная, – Гена касается моего локтя. – Может, присядете?

– Нет, – качаю головой. – А камеры в торговом центре? – доходит до меня.

Они же должны быть – это логично. И их надо проверить в первую очередь. Пусть Алла, которую уже, судя по запаху, отпаивают валерьянкой, скажет, где они с Машей были, где няня видела девочку в последний раз.

– Уже проверяют, – говорит Михаил и, взяв меня за руку, тянет к комнате охраны, как я вижу.

Слава тоже скоро должен приехать. Пусть я сбивчиво объясняла ему ситуацию на эмоциях, но суть он уловил. И с названием торгового центра я точно не ошиблась.

На мониторах я ничего не вижу, да и слова, сливающиеся в единый гул, к которому добавляется звон в ушах, не способствуют сосредоточению на ситуации.

Может, и зря я поехала. Если сейчас придется откачивать и меня, то помочь я точно не смогу. Но и дома я сидеть бы не смогла.

– Софья, вода, – рядом со мной опять появляется Гена и протягивает стакан. – Может, успокоительного накапать?

– Нет! – тут же возражаю я и натыкаюсь на удивленный взгляд, наверное, слишком громко сказала. – Извините, – произношу уже тише. – Нервы ни к черту.

– Сейчас со всеми так, – Гена вздыхает. – Но я уверен, что Машку мы найдем. А вы привязались к девочке.

– А вы очень спокойны, – замечаю я, понимая, что с подозрением кошусь на начальника СБ.

Кажется, у меня начинается паранойя. Ему по должности положено оставаться собранным в любой ситуации. Да и с Михаилом он прошел огонь, воду и медные трубы, так что вряд ли Гену кто-то перекупил или что-то в этом роде.

А смогу ли я так жить? Конкуренты, бывшие жены с их большими аппетитами… Постоянно дёргаться или быть под наблюдением охраны круглосуточно. Я обычная женщина. Хожу… Точнее, ходила на работу, ничего не боясь. Не думала, что когда-то столкнуть с подобным.

И да, Михаил мне тоже казался обычным, он хотел казаться таким, особенно в последнее время. Но даже когда он строил из себя высокомерного сноба с замашками Абрамовича, я не думала, что подобное может произойти в реальной жизни, в наше время.

Сумасшествие какое-то…

– А вам надо успокоиться, – Гена никак не реагирует на мои подозрения. – Извините, я отойду.

Киваю уже его спине. Так хочется что-нибудь сделать для Машки, куда-то бежать, что-то предпринять. Но, видимо, рациональная часть ещё не до конца отключилась, потому что я понимаю: ничего сделать я не могу.