Спецназ. Притворись моим - Алекс Коваль

она. Ее губы, ее тело, улыбка и сердце. Она нужна мне вся, потому что… люблю.

Да!

Люблю!

И едва не ляпаю ей это прямо здесь и сейчас.

Ира опережает меня, кокетливо прикусывая за подбородок, спрашивает:

— Сколько времени тебе нужно на перезарядку, боец?

— Ты сильно расстроишься, если я скажу, что заряды закончились?

— Эх, все время забываю, что ты уже мужчина в возрасте, — закатывает глаза коза.

— Пятнадцать минут и горячий душ, — шлепаю ее по жопе, — и я покажу тебе, детка, что у меня не возраст большой, а опыт.

Ира касается подушечкой указательного пальца моих губ:

— Надеюсь, ты стер из своей головы эту сучку и тебе полегчало?

— Детка, ее там и не было. В этой голове, — упираюсь лбом в ее лоб, — уже давно только ты одна…

Ира на мгновение замирает. Ее пальчики на моей спине напрягаются. Из чего я понимаю: для глубоких признаний еще рановато. Не готова она.

Цель сейчас — хотя бы рядом удержать, а остальное приложится. Как-нибудь, когда-нибудь.

Не время, Сота, не время.

— Ну что, кто первый в душ? — спрашиваю, меняя тему.

— Вместе…? — предлагает моя — пока еще фиктивная — невеста.

— О, я так боялся, что ты не предложишь! — смеюсь и подхватываю девчонку на руки. Переступаю через собственные брюки, выбираясь из штанин. Тащу свою довольную принцессу в уборную. — Я могу потереть тебе спинку, Агапова. Хочешь?

— М, хочу, чтобы ты потер мне кое-что другое, Сотников…

— Только покажи где, и я все сделаю в лучшем виде, детка.

Глава 22

Никита

В душе мы застреваем на полчаса, дурачась и намывая друг друга до блеска и скрипа кожи во всех местах. Целуясь, обнимаясь и ласкаясь, как дорвавшиеся до сладкого дети. А выходим довольные и распаренные.

Ириска ныряет в мою рубашку.

Я накидываю лишь полотенце на бедра.

Пока я забираю привезенные нам в номер шампанское и фрукты, Агапова хватается за телефон и что-то быстро кому-то строчит в мессенджере.

— Ваш заказ, Никита Александрович, — вежливо говорит работник в форме отеля.

— Спасибо за оперативность, — киваю я и закатываю тележку, закрывая дверь.

Достаю бутылку шампанского из ведерка со льдом. Вскрываю и разливаю по бокалам. Игристое с шипением ползет пузырьками по прозрачным стенкам. Агапова все еще в телефоне.

Я отставляю бутылку и подхожу к ней со спины. Чмокаю в ушко, обнимая.

— Что там пишут? — спрашиваю.

— Я написала маме, чтобы не ждали нас сегодня. А то будут волноваться.

— И какое ты ей на это придумала объяснение?

— Объяснение? — хмыкает. — Никит, это моя мама! Она все придумала за меня и уже этому порадовалась. Ты же понимаешь…

Смеюсь. Агапова откладывает телефон на тумбу у кровати и поворачивается в кольце моих рук. Обнимает за шею.

— Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, — шепчет проникновенно.

— Ну, мы вроде пока и не расходимся, — ухмыляюсь я.

— Не прикидывайся болваном, ты понял, к чему я…

— Понял, — ловлю ленивым поцелуем ее губы. — Эта ночь будет длинной и прекрасной, детка, — говорю, чуть отстраняясь. — Обещаю.

Мы устраиваемся с бокалами на широком подоконнике. Я упираюсь спиной в стену. Агапова у меня между ног. Откинувшись затылком на мою грудь, задумчиво смотрит на город. В номере полумрак, который рассеивают лишь два ночника у кровати и тысячи огней ночного города за окном.

Мы болтаем. Наверное, впервые за все время знакомства — без подъебов и сарказма. Ириска рассказывает мне о своем детстве, о переезде в Питер и о ее жизни там сейчас. Я в основном молчу и впитываю. Выстраиваю в своей голове план, прикидывая: смогу ли я вписаться в ее студенческие будни со своим графиком сутки через трое и заебами взрослого дяденьки…

А мне хочется.

После этой поездки — очень хочется вписаться. В ее будни. В ее жизнь. В ее сердце. И, впоследствии, в ее паспорт в виде штампа о заключении брака.

Чокнуться, конечно! Я целых семь лет упорно отталкивал от себя возможность что-то снова построить. Даже не думал сложить по кирпичикам новые отношения, брак, семью. Был уверен, что меня больше никогда не торкнет. Что это невозможно. Черствый, непрошибаемый сухарь!

Ошибся. Теперь понимаю: просто за все эти годы мне не попадалось такой женщины, с которой захотелось бы. Сильно, по-настоящему, основательно. Наверное, поэтому при первой встречи Агапова меня так… цепанула. Сразу с первого взгляда на крючок посадила, наматывая и наматывая эту чертову леску, подтаскивая к себе все ближе и ближе.

Удивительно.

Но есть проблема. Я понятия не имею, хочет ли серьезных отношений Ира? И захочет ли она их со мной? С человеком, с которым у нее ахеренно большая разница в возрасте. Захочет ли она в свои двадцать связать себя обязательствами с тридцатипятилетним мужиком?

Непонятно.

Хотя ее подружку Аврору двенадцать лет разницы с моим другом не остановили. И мне остается лишь уповать на то, что моя Агапова девочка не менее смелая.

— Никит!

— М?

— Ты меня слушаешь?

— Нет.

— Сотников! — фыркает. — Я тут постыдными историями делюсь, а ты в облаках витаешь? — оборачивается, опираясь спиной на мою согнутую в колене ногу.

— Спешу напомнить, что ты меня сама туда и катапультировала полтора часа назад, — дергаю хитро бровями.

— Тебя все еще не отпустило?

— Никогда, боюсь, теперь не отпустит…

— Звучит с каким-то подтекстом, которого я не могу понять, — щурится задумчиво.

Я задираю уголок губ в ленивой ухмылке. Допиваю остатки шампанского в своем бокале и отставляю его на небольшой круглый столик. Крепче обеими руками прижимая к себе девчонку, шепчу на ушко:

— Однажды обязательно поймешь, Ириска.

Так и сидим обнявшись, молча глядя на кружащиеся перед окном в ночи снежинки. Я вывожу ленивые круги на голом бедре Агаповой. Она гладит пальчиками мои заросшие щетиной щеки. Кайфово. Плывем оба, медленно в блаженстве, как в лодке покачиваясь.

— Мне так хорошо с тобой, Никит, — говорит тихо, словно нас может кто-то подслушать.

— Мне с тобой тоже, Ириска.

— Даже удивительно, правда? — посмеивается она. — С учетом того, с чего мы начинали…

— Да ладно, покусались немного. С кем не бывает, — пожимаю плечами.

— Немного? Ты чуть не высадил меня ночью посреди города из служебной машины! Подполковник Никита Александрович, — передразнивает. — У, так врезать тебе в тот момент хотелось, ты даже не представляешь!

— Я бы не высадил. И ты это знаешь.

— Теперь да, но тогда-то я понятия не имела, какой ты.

— И какой я? — с любопытством ловлю взгляд девчонки. — Какой я стал для тебя, после того как перестал бесконечно бесить?

— Хороший.

— Просто хороший?