Довод для прощения - Ария Тес

class="p1">И все из-за какой-то сранной идиотки!

Ярость снова кроет, и я рвусь, тогда Влад придавливает меня к холодному, панорамному окну. А за спиной я слышу жалкие всхлипы…

— Вы видели?! ВИДЕЛИ?! Эта дура разбила мне губу! Господи, да она же чокнутая! Сумасшедшая…

— Папа, уведи ее отсюда!

Возня. Коротко, сухо вдыхая, я еле улавливаю ее. Наверно, Алексей Витальевич просто в шоке! С кем связался его сын…Точно чокнутая. Сумасшедшая…еще и мать его единственного внука! А вдруг…это станет достаточно веской причиной взять и отнять у меня ребенка?!

Боже…я же этого не переживу…

ЖЕНЯ, ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ!

Стараюсь дышать.

Папа учил меня дышать. После смерти мамы я стала страдать вспышками ярости. Ничего серьезного, конечно, до опасных проблем с психикой я не дошла. Дети просто по-разному реагируют на смерть, но с этим надо было что-то делать. Папа у меня в прошлом занимался серьезным спортом — борьба, бокс, еще хрен пойми какие единоборства, так что контролировать ярость он умел очень хорошо. Помог. Научил. Передал опыт. Так что сейчас я снова обращаюсь к нему и слышу:

«Если ты чувствуешь, что эмоции тебя переполняют, надо закрыть глаза и досчитать до десяти»

«Мне помогут простые числа?!» — со злым сарказмом выгнула я брови, он слабо улыбнулся и мотнул головой.

«Нет. Цифры — это просто способ сосредоточить на чем-то мысли. Когда эмоции прорываются, как дамба, ты теряешь порядок в голове. Он нужен. Он главный. Дыши и считай. Вот так…» — папа глубоко вдыхает, приподняв руку, потом выдыхает, — «Десять…девять…восемь…»

«Семь…шесть…пять…»

«Правильно…»

«Глупо как-то, пап…»

«Если не нравятся цифры, можешь заменить чем-то другим. Например стихами, словами песни, считалками…Главное, направь разум по одному потоку, чтобы он тек в одном направлении, а не топил всю голову, как во время цунами».

Я заменила цифры на неправильные, английские глаголы, которые сейчас бормочу себе под нос, пока шаги не стихают.

Остаемся только мы.

— Пусти, я успокоилась.

Влад глухо усмехается, но так как всполохи пережитого еще до конца не погасли, я быстро выхожу из себя и пинаю его локтем куда придется.

Сразу работает. Отхожу на шаг в сторону, поправляю платье и шиплю себе под нос:

— Сказала же, пусти! Я спокой…

Только договорить не судьба. Влад резко притягивает меня обратно, потом прижимает лопатками к многострадальному окну и сам нависает сверху, придавив свой локоть чуть выше моей головы.

— Спокойна?! А я, знаешь ли, нет!

В глазах — пожар. Не нужна мне сноска, чтобы понять, что он в бешенстве, но минуточку!

— Злишься на меня?! Охренел что ли?!

— А на кого еще мне злиться?! — рычит, — Ты…

— Например на Еву?! Или что?! Ее персона для тебя действительно вся в белом?!

Шумно выдыхает носом.

— Хватит меня перебивать!

— Хватит меня хватать!

Сцепляемся рогами. Признаюсь честно, что такое в прошлом происходило часто. У нас характеры, мягко сказать, не сахар. С возрастом и одной болезненной амнезией дело не поправилось, а, кажется, стало только хуже. Раньше, например, кто-то из нас уступал, но теперь мы стоим друг напротив друга, дышим тяжело, смотрим еще тяжелее.

Будто убить друг друга хотим!

— Ты меня обманула! — подрыкивает, но сразу снижает тон до шепота, — И ситуация вывернулась…

— Я не обращалась в прессу! И снова! Мое вранье тебя, значит, цепляет, а ее…

Влад резко хватает меня за челюсть и заставляет замолчать, прижав к стеклу еще сильнее. Не больно, то есть вообще, и немею я не из-за боли. Из-за какого-то больного…трепета что ли? Господи, в голове сумбур, в сердце смута! Я вообще не понимаю, что происходит, что я чувствую и главное, чего я жду! Но этот взгляд…такой знакомый мне взгляд…

Черт, от него коленки подгибаются…

Он не злится. Нет. Когда Влад прижимается всем телом ко мне, я чувствую, как в живот упирается его чертов член, корень всех моих бед, и с ума схожу! Так хочу, чтобы он меня поцеловал, что рот слюной наполняется! И он хочет. Медлит. Просто смотрит на меня жадно, изучает каждую черту, дышит хлестко, громко.

Только вот проблема в том, что я с детства дико упрямая, и последнее, чего я хочу — чтобы он знал, как слаба перед ним. Или это просто принцип? А может быть вообще игра? Потому что дальше я шепчу…

— Отпусти меня…

Но это совершенно не то, чего я хочу.

А главное — он это знает. Не помнит, но знает. Ведь дальше я слышу сдавленный смешок, после которого на меня обрушивается страстный, дикий поцелуй.

От которого все вокруг разлетается на части.

Я цепляюсь за его мягкий свитер, сжав его до боли в пальцах, словно боюсь, что он развеется, как призрак. Отвечаю с упоением, жадностью. Прикусываю губу, Влад шипит, но потом опускает руки на ягодицы и до боли их сжимает, вбивая в свое тело.

Господи.

Я готова глаза закатить и растаять, чем в принципе и занимаюсь. Не могу дышать, не могу думать, как будто выпила весь запас спиртного всего мира сразу! Коленки больше подгибаются…Внутри позорно разливается похоть, как будто река из берегов вышла и топит теперь сушу безжалостно и необратимо.

— Маленькая сучка… — хрипит, запуская пальцы под юбку, я усмехаюсь сбито.

— Мудак с потекшей флягой.

Ягодицу ошпаривает сильный шлепок. Теперь шиплю я, но на деле только сильнее подгораю. Кажется, я не против заняться сексом прямо здесь.

В гостиной его родителей.

Господи! Точно! Ты же в гостиной его родителей!

— Кхм-кхм.

Поздно сообразила.

Слышу этот отвратительный способ по привлечению внимания для приличных людей, и сразу буквально отшатываюсь пулей вбок! Врезаюсь в книжный стеллаж. Краснею. Господи!

Отец Влада стоит на пороге, услужливо смотрит в сторону и прячет улыбку.

Какой кошмар… я быстро поправляю свою юбку, испуганно кошусь на Влада, а он только ржет беззвучно, прикрыв глаза и уперев лоб в стекло.

Очень смешно, твою мать! Так и хочется ощетиниться, но я немею в присутствии его отца, который дал мне достаточно времени стать тем самым приличным человеком.

Теперь смотрит на меня.

В глазах правда знакомые чертики, от которых я краснею еще больше, но он вежливо никак не комментирует то, чему стал свидетелем.

— Алла увела Костю на второй этаж. Спать. Ты, наверно, захочешь пойти туда?

Понятно. Ему явно нужно о чем-то переговорить с сыном, на которого я стараюсь не смотреть в принципе. Киваю, а