Трубадура - Дарья Волкова

его возрасте – это благо, – ровно ответила врач, закончив говорить по телефону, и снова вернулась к обсуждению какой-то бумаги, что лежала на столе.

Тура закрыла глаза. И стояла так. И молилась про себя, чтобы, когда она откроет глаза, этот ужас рассеялся. Как морок. Как дурной сон. И она сменит на пустой постели белье, а потом заглянет в кабинет и скажет: «Дед, пойдем чай пить. Я пирог купила абрикосовый». И он улыбнется ей и ответит: «Пять минут, Турочка».

– Труповозку вызывать?

Тура вздрогнула и открыла глаза. Весь кошмар был на месте. Врачиха с отросшими корнями на осветленных волосах сейчас смотрела на своего коллегу. «Это бригада “Скорой помощи”», – запоздало сообразила Тура. Всё словно сквозь вату сейчас.

– Справку я выпишу. – Лилия Донатовна похлопала по объемистой медицинской карте. – Так что срочной необходимости нет.

– Вы что, оставите его здесь?! – взвизгнула Елена Павловна. – Оставите здесь труп?! В доме, где живут живые люди?!

На лице врачихи не дрогнул ни один мускул, она перевела взгляд на Туру.

– Услуга бесплатная. Если хотите…

– Это обязательно? – Это были первые слова, что произнесла Тура. И она сама себе поразилась – как спокойно звучал голос.

– По нынешним законам тело покойного дома оставлять нельзя, – начала Лилия Донатовна, и тут подал голос скорбный субъект:

– Мы это можем взять на себя. – Он моментально оказался около Туры и протянул ей визитку. – Похоронное агентство «Последний приют», мы решим все вопросы…

– Помолчите! – повысила голос Лилия Донатовна. – И до вас дело дойдет в свою очередь. – Тут она повернулась к Туре, которая так и не взяла протянутую ей визитку. – Возраст у покойного почтенный, смерть носит явно естественный характер… – Тут она отвлеклась на бумагу, что заполняла врач «скорой», что-то негромко сказала ей и продолжила: – Я справку, необходимую для получения Свидетельства о смерти, дам. Вопрос о месте нахождения тела до похорон можно решать не сию секунду, но в течение нескольких часов.

Тело… А еще вчера это был родной человек. Старый и не очень здоровый дедушка, у которого от радости светились глаза. Человек, который не выносил, когда трогали его вещи, который любил пить чай в одно и то же время. И носить рубашки, подаренные покойной женой. И как его теперь… куда-то в чужое место, к чужим людям? Они будут рядом курить, смеяться и даже кушать булочки, пока он там будет лежать… голый, холодный, с биркой на большом пальце ноги.

– Дед пока останется здесь. Мне надо… подумать.

– А я не останусь в одной квартире с трупом!

– ТОГДА ПОШЛА ВОН!!! – Только что Тура говорила спокойно и медленно, а вот – сорвалась на крик, дикий ор, до хрипа, так, что засаднило в горле. – ПОШЛА! ВОН! ОТСЮДА!

– Тише, Тура, успокойтесь. – Лилия Донатовна взяла ее за руку. – Проявите уважение к усопшему.

Уважение. Уважение, мать его. Деду сейчас больше всего нужно уважение, да-да. Она едва подавила желание пихнуть мамашу в спину – чтобы исчезла из комнаты быстрее.

Врач поймала ее взгляд, устремленный на мать, полезла в сумку и достала оттуда начатый блистер.

– Держите, – она выломала две желтые таблетки. – Валерьянка.

Тура закинула в рот. Всё равно что. Лишь бы руки не дрожали.

– Дочь и внучка, – пояснила Лилия Донатовна врачу «скорой». Та кивнула невозмутимо и продолжила писать.

Спустя двадцать минут Тура осталась в квартире одна, выставив последним настырного, никак не желающего уходить адепта последнего пути. На столе, на зеленой парчовой скатерти в доисторических пятнах, лежал ворох бумаг. Дубовый паркет, знававший лучшие времена, сейчас был весь в грязных следах.

А на кровати, укрытый одеялом с головой, спокойно, будто спит, лежал дед.

Тело. Надо привыкать. Те-ло. Тура уронила лицо в ладони и заплакала навзрыд.

Тура слабо помнила, как провела следующие несколько часов. Зачем-то пошла на кухню. Зачем-то начала готовить ужин. Потом спохватилась, выключила газ. Как жаль, что она не курит. Сейчас бы прикурить от газа, затянуться. И полегчает.

Наверное, должно стать легче. Зачем-то же люди курят.

Тура чиркнула спичкой о коробок. Толстая спичка горела долго и неохотно. Отсырела, что ли?

Она вернулась в спальню, села рядом с дедовой кроватью. Вспомнила истерику матери и шмыгнула носом. Как же мамаша в медакадемии два курса выдержала? На память пришли слова бабушки: «Не надо бояться мертвых, Тура. Надо бояться живых. Мертвые уже не могут причинить вреда». Права была Клара Корнеевна. Самые страшные люди – живые.

Тура откинула край одеяла, посмотрела на лицо деда. Лицо, знакомое до последней морщины, седого волоса, пигментного пятна. Снова захотелось плакать. И одновременно с этим в голове стали всплывать отрывочные воспоминания со времен колледжа. Про пятна Лярше и…

Надо решать вопрос с погребением. И со всем остальным тоже. Кроме Туры это делать, как обычно, некому. Вот и пригодился трехлетней давности разговор с Павлом Корнеевичем. Тогда ей показалось, что дед чудит, но спорить не стала. А теперь надо искать, куда она сунула ту газетную вырезку с номером телефона.

Дверной звонок прозвучал резче обычного.

Сделав все срочные дела, врач вернулась в квартиру своего пациента, которого наблюдала на протяжении последних десяти лет. И Тура была благодарна Лилии Донатовне за этот визит. Сейчас они пьют чай – как раньше. Только вдвоем.

– Это довольно распространено. – Лилия Донатовна поставила чашку на блюдце. – Очень востребовано, особенно среди старшего поколения. По-моему, кремация – это удобно и разумно.

Тура кивнула. У деда не было корней викингов, как у Туры. Но в последний путь он отправится в огне, как полагается тем, кто хочет попасть в золотые чертоги Валгаллы.

– Вы уже звонили?

Тура отрицательно покачала головой.

– Тура, деточка, не откладывайте. Я понимаю, внезапную кончину трудно принять, но есть вопросы, которые надо решать оперативно.

– Да, понимаю. – Молчать было неудобно. – Сейчас чай допью и начну решать.

– Умница. – Лилия Донатовна похлопала ее по руке. – И не стесняйтесь звоните, если что.

Елена Павловна явилась уже поздно вечером. И кажется, навеселе.

– Что, решила устроить мавзолей из моей квартиры?

«Мою квартиру» Тура отметила, но решила не комментировать. Вообще говорить не хотелось. Последние несколько часов она провела именно за разговорами. Звонок в крематорий, решение вопроса с кремацией. А потом взяла записную книжку деда, методично заполненную его аккуратным почерком, и принялась обзванивать его знакомых. Тех, кто был на слуху, кого еще могло интересовать, что профессора Павла Корнеевича Дурова больше нет в живых.

Как сейчас все просто: сделал соответствующий пост в любой из социальных сетей – и все заинтересованные в курсе. Такой-то