Коник-остров. Тысяча дней после развода - Татьяна Рябинина

еще неделя есть. Отменить в любой момент можно. Не им твоя поездка нужна, тебе. Надумаешь — скажешь.

Я вышла на ватно подрагивающих ногах, села за стол, тупо уставилась на монитор, в аквариуме которого плескались золотые рыбки скринсейвера.

Ну что за непруха, а?

Здравый смысл говорил, что никакая диссертация не стоит месяца моральной каторги и неминуемого обострения на нервной почве хрони в виде язвы желудка и гипотонии. Ну не найдется для меня другой практики этим летом, не смогу защититься зимой — что, конец света? Все умрут?

Ну… конец не конец, но менять планы не слишком весело. Будучи старшим научным сотрудником академического института, я имела все шансы уже в следующем году получить вместе с докторской степенью еще и научное звание доцента. Защита должна была подтянуть меня по формальным критериям, по которым я пока недотягивала. А звание — это не только статус, но и существенная прибавка к зарплате, что немаловажно.

— Саш, ну как, уже точно едешь? — подскочила Зиночка, наша «младшенькая»: всего год после института, научный сотрудник без степени. Даже не аспирантка — соискательница. Как ей удалось попасть к нам, оставалось загадкой. Наверняка по чьей-то протекции. — Всякой разноцветной завистью завидую. Обожаю Карелию! Какая красота!

Да кто же не любит Карелию?

Пробубнив что-то невнятное, я вышла в коридор — точнее, рекреацию.

Когда-то в здании института располагалась школа, построенная после войны. Так уж забавно совпало, что первые несколько классов в ней училась моя мама. Потом школа переехала куда-то в новый район, а учеников распихали по соседним. Как-то я даже устроила маме ностальгическую экскурсию. С тех пор, конечно, многое изменилось, но она ходила, вздыхала и закатывала глаза.

«Саша, здесь у нас был спортзал. А тут столовая, а вон там наш класс, первый «А»».

Так вот коридоры тоже остались — широкие, с большими окнами. Там школьники на переменах прогуливались парочками по кругу. Или стояли у подоконников. Вот и я сейчас стояла, уткнувшись лбом в стекло.

Можно сколько угодно притворяться перед собой, но дело не в защите. Не только в ней.

Казалось бы, расставшись, мы с Иваном сожгли все мосты. Безвозвратно. А до этого собственными руками убили все то доброе, теплое, нежное, что было между нами. И даже злость оборвалась в пустоту.

Не осталось ничего. Два человека, которые когда-то так сильно любили, стали друг другу абсолютно чужими.

Я жила дальше. Работала, куда-то ходила, с кем-то встречалась. С мужчинами не складывалось? Так я и не хотела, чтобы складывалось. Немного флирта, немного секса, а большего и не надо. У меня все в порядке! Мне никто не нужен!

Но тогда почему всякий раз, когда я слышала имя Иван, что-то внутри сжималось и не давало вдохнуть полной грудью? Почему тысяча мелочей снова и снова напоминали о нем?

Я говорила себе, что три года — это слишком мало, чтобы полностью выкорчевать проросшее вглубь. Мы провели вместе гораздо больше времени: год до свадьбы и шесть лет были женаты. И сейчас, когда внезапно возникла перспектива новой встречи, поняла, что так и не отпустила его.

Я думала, что поставили точку, но оказалось, это было многоточие. По крайней мере, для меня. Мы разошлись на эмоциях, буквально на истерике, ненавидя друг друга. И если бы я увидела Ивана сейчас, на холодную голову, возможно, это и стало бы настоящей точкой. Да, было бы тяжело, больно — но после этого я смогла бы идти дальше. Жить, а не висеть сферическим конем в вакууме.

Ну что ж… ученый — всегда ученый, и вся его жизнь — один большой эксперимент.

________________

*имеется в виду героиня фильма Э. Рязанова «Гусарская баллада»

**диатомовые водоросли, отличающиеся наличием кремниевого «панциря»

***непромокаемый полукомбинезон для рыбалки, иначе «забродники»

Глава 2

Иван

Я потряс рацию, дунул в нее, но это не помогло, она была мертва. Причем мертва на другом конце, не на моем. Опять Сашок забыл поставить на зарядку. Или просто выключил на ночь и не включил. А ведь он был моей единственной связью с Кугой.

Конечно, я мог позвонить начальнику головной станции Надежде и попросить связаться с визит-центром парка, но мы ведь легких путей не ищем, так? Завел катер и отправился в деревню сам. Не к вечеру, как собирался, а прямо с утра.

С погодой повезло — ни дождя, ни ветра. Тепло, даже душновато, но прогноз на ближайшие дни никаких катаклизмов не обещал. Как только берега скрылись из виду, возникло привычное, но все равно неприятное чувство, что посудина заблудилась и плывет в никуда, хотя автопилот крепко держал заданный по координатам курс. Откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, стараясь не думать о том, что через несколько часов увижу Александру.

Думать о ней не хотелось, потому что даже малейшая мысль в эту сторону жгла изнутри, как кипящая серная кислота. Но все равно думалось. Уже вторую неделю, с той самой минуты, когда узнал, что лимнолог из Питера, напросившийся на практику, — это она. Александра Андреевна Азарова, старший научный сотрудник института озероведения.

Какого хера?!

То, от чего я бежал все эти три года, нагнало даже в этой глуши — глуше не бывает.

Снова вспыхнуло перед глазами — как удар под дых. Как тогда .

* * *

Я стою, притиснув ее к стене, глаза в глаза.

«Да или нет?»

Вот теперь ты уже не уйдешь от ответа. Смотри на меня! Хочу знать правду — и боюсь ее. Боюсь того, что ты скажешь. Потому что от этого зависит вся моя жизнь.

«Да или нет? Не ври мне!»

«Да…»

Дальше провал. Она опирается о стену, голова запрокинута, из носа течет кровь, рука прижата к красному пятну на щеке.

«С-с-сука!»

Машину заносит на повороте, чудом выравниваю. Врубаю музыку на полную громкость. Какой-то металл, лупит по ободранным нервам. Ярость выжигает изнутри дотла.

«Ты? — испуганно моргает Кира. — Что-то случилось?»

Молча стягиваю с нее пижамные штаны, расстегиваю ширинку, трахаю прямо в прихожей, потом тащу в спальню, продолжаю там. Грубо, жестко, выплескивая всю свою черную злость. Она напугана, но не сопротивляется. О ней я не думаю совсем. Вколачиваю в матрас и мысленно разговариваю с Сашей.

Блядь, я мог бы сделать это раньше. Давно мог, она же вешалась на меня с самой первой встречи семь лет назад. Но я любил тебя, тварь, только тебя. А ты верила всем этим сплетням! Хотела верить? Чтобы было