И солнце взойдет. Она - Варвара Оськина

– Тони?

Она отступила, а Ланг поджал губы от явной досады.

– Не надо, – наконец сказал Энтони. – Не лезь в это.

– Но почему?

– Потому что Хэмилтон был эгоистичным ублюдком, которого здесь предпочитают не вспоминать! – неожиданно взорвался Ланг, и она испуганно вздрогнула. Рене даже не знала, что поразило сильнее: слова или эмоции. А Тони тем временем взлохматил волосы и постарался успокоиться. – Рене, оставь в покое своё и чужое прошлое. Оно не принесёт никому добра, если выберется на свободу. Пожалуйста… Прошу! Пойдём, возьмём кофе и поедем в этот чёртов Квебек.

– Почему ты так его ненавидишь? – прошептала она. – Что он тебе сделал?

– Тебя это не касается.

– Разве? – Рене вскинула брови. – Боюсь, всё как раз наоборот. И мне очень нужно выяснить, что здесь происходит.

С этими словами она резко развернулась, отчего на пол полетело несколько сбитых ёлочных игрушек, и устремилась в сторону лестницы.

– Рене! Хватит страдать ерундой!

В спину прилетел сердитый окрик, но, вопреки всему, она не обернулась. Вместо этого Рене взлетела на третий этаж и побежала к кабинету Энгтан. Когда она резко толкнула стеклянные створки, ей было уже наплевать на любые приличия. Рене так разогналась, что замерла лишь около большого стола под взглядом главного врача. В этот момент второй раз хлопнули двери, и можно было не сомневаться, чьи шаги замерли у Рене за спиной.

– Мисс Роше?

Очевидно, доктор Энгтан недавно пришла, но в её карих глазах не было удивления, когда в кабинет вошёл Ланг. Уже успели переговорить? Надо же, как интересно. Рене почувствовала, как внутри защекотало дурацкое ощущение обманутости. Она не знала, отчего так решила, но шрам никогда не врал. И прямо сейчас он разгорался огненной проволокой. Сцепив руки, Рене приблизилась ещё на один шаг, но прежде, чем открыла рот, позади неожиданно раздался напряжённый голос Энтони:

– Лучше не спрашивай, если боишься разочароваться в ответе.

Рене хмыкнула. Видит бог, она не из пугливых.

– Где я могу найти Колина Энгтана? Мне очень нужно с ним поговорить.

В кабинете вдруг стало удивительно тихо. Настолько, что Рене услышала, как в главном холле заиграла рождественская мелодия. Она отмерила такт, второй… десятый. Перри Комо был очень хорош.

Чудный миг, когда два сердца слышат друг друга,

Чудный миг и воспоминания, что мы оба храним…

Доктор Энгтан пошевелилась и медленно опустила на стол документ, который до этого держала в руке. Усевшись в кресло, она сложила перед собой руки и вежливо поинтересовалась:

– Могу я узнать, с чем связано ваше любопытство, мисс Роше?

– С тем, что факты немного не сходятся.

– Какие именно?

Энгтан была приторно добродушна, отчего шрам вспыхнул с новой силой. Рене дёрнулась, что не укрылось от Энтони.

– Пожалуйста, не делай этого, – услышала она шёпот.

У мисс Роше было много пороков, но самым главным, однозначно, считалось неуёмное своенравие в отношении правды. Любой. Рене ненавидела ложь, а потому нервно переплела пальцы.

Никогда не забыть мне тот миг, когда мы поцеловались…

– Незадолго до своей смерти профессор Хэмилтон собирался отправить меня на практику в травматологию. К своему племяннику, – начала она и услышала за спиной тихое, но злое фырканье. – Он долго к этому готовился, даже устроил показательную операцию. Только вот Колин Энгтан туда не явился, зато приехал доктор Ланг. Вы ведь знаете об этом?

– Да.

– Как и об отказе взять меня.

– Да. Но по-прежнему не вижу проблемы. Говорите, чем вы недовольны или уходите, мисс Роше. У меня достаточно работы…

И как обнимали друг дружку мы, пытаясь согреться…

– Я не должна была оказаться здесь. Квебек – огромная провинция. И по всем законам статистики вероятность очутиться в отделении доктора Ланга с самим доктором Лангом в качестве наставника настолько ничтожно мала, что наводит на мысли о помощи извне. Или же магии. – Рене нервно усмехнулась. Она часто дышала, будто пробежала этап марафона, а сердце тяжело бухало где-то в груди. И, наверное, его стук слышали все находившиеся в кабинете. Но облизнув пересохшие губы, Рене наконец задала самый важный для себя вопрос. – Скажите, это же Колин Энгтан убедил вас взять меня? Он решил исполнить последнюю волю профессора и…

Рене едва не заорала от неожиданности, когда в локоть с силой впились чьи-то пальцы. Стоявший за спиной Энтони слишком незаметно оказался совсем рядом, а потом вдруг дёрнул к себе, отчего пришлось отступить. Испуганно заморгав, Рене попыталась что-то сказать, но ей не дали. Пальцы ещё сильнее сжали завопившие от такого обращения мышцы, и она охнула от боли. Брошенный на Энтони полный обиды взгляд оказался незамеченным.

– На этой восхитительной ноте мы, пожалуй, закончим. Все довольны, все счастливы, vive la famille! – процедил он.

«Чудный миг…»

– Нет! – возмутилась Рене, но в этот момент Энтони резко развернулся и просто потащил её к двери. Совершенно нахально! Почти что грубо! И ошалев от такой неожиданности, она попыталась вырваться, но хватка оказалась слишком крепка. – Подожди же! Какое ты имеешь право…

Её перебил резкий женский смех. Он зазвенел металлическими побрякушками на столе, хрустальными лепестками не в меру дизайнерской люстры, а потом заметался истеричным шариком по чересчур светлому кабинету.

– Погоди, погоди, – с неестественным весельем проговорила Лиллиан Энгтан им в спины, и их дерущийся клубок замер. Остановился так резко, что Рене налетела на спину Тони, больно стукнувшись носом о мужскую лопатку. – Это даже интересно.

– Да что, чёрт возьми, здесь происходит? – не выдержала Рене и все-таки сумела вырваться из тисков Энтони. А он так и застыл, взявшись за дверную ручку.

Тем временем доктор Энгтан обошла стол и уселась на его край, пока с любопытством разглядывала всклокоченную Рене. Та повернулась к ней лицом, и стоило их глазам встретиться, как шрам едва не взорвало дикой болью. Это было так необычно. Никогда прежде он не давал о себе знать настолько ярко, а потому Рене зашипела и схватилась за лицо. Видимо, именно это вывело Энтони из некого ступора. Он резко обернулся и дёрнулся было в её сторону, но замер, когда Лиллиан Энгтан заговорила.

– Она всегда сама непосредственность? Какая прелесть. Надо