Светлана Демидова - У каждого свое проклятье

— Могла бы, между прочим, и позвонить… Не к себе домой идешь… — недовольно пробурчал Борис.

— А я звонила, только без толку!

— Ну и ушла бы!

— Ушла бы, если бы тебя на работе не обыскались!

— Да? — удивился Борис и опять сморщился. — А какой сегодня день?

— Понедельник, Боря! — сказала Ирина. — И с утра ты должен быть на работе, как все нормальные люди!

— Понедельник?! Да ну?! — испугался он и очень быстро спустил голые ноги с дивана, несмотря на дикую головную боль, которая продолжала разламывать ему череп. — Где… это… мои джинсы?

— Не нужны тебе сейчас джинсы. Я договорилась с твоим начальством. Отгул тебе подписали.

— А что ты им сказала?

— Какая тебе разница, что я сказала, — устало отозвалась Ирина и тут же добавила: — Не бойся, не выдала, что ты пьяный, как говорится, в хлам…

— Ир, а у тебя нет какой-нибудь таблетки… Голова ни к черту… Кажется, лопнет…

— Держи! — Она взяла со стола стакан с прозрачной жидкостью и протянула брату.

— Я таблетку прошу…

— Там растворена таблетка. Специально в аптеку бегала! А то ты… как животное прямо… Смотреть противно было!

— А что это? — Борис взял стакан и покачал его в руках так, что прозрачная жидкость закрутилась винтом и образовала в центре стакана воронку.

— Какой-то из вариантов антипохмелина. Пей давай! Спрашивает еще!

Борис опять сморщился и одним глотком опустошил стакан.

— Дрянь… — констатировал он.

— А не надо пить! — ответила ему на это Ирина. — Повторяю: нам хватит Павла!

— Нам вообще хватит, тебе не кажется?! Пережить собственных детей — что может быть страшнее, Ирка?!

— Пережить четверых своих детей, — ответила она, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Ну… это уже из области фантастики! Не война же…

— Это, Боря, не фантастика. Я говорю о нашей с тобой матери.

Борис даже не нашелся что сказать, настолько заявление Ирины показалось ему неправдоподобным. Сестра, не дав ему опомниться, пересказала свой разговор с матерью.

— Егорушка… значит… — задумчиво проговорил Борис. — Почему же у него не отцовское отчество?

— Что значит — не отцовское? — удивилась Ирина. — О чем ты?

— Судя по всему, Ириша, мать тебе все-таки не все свои тайны раскрыла. — И он рассказал сестре то, что уже рассказывал Нонне о странном свидетельстве о рождении Епифанова Егора.

— Да-а-а… — протянула Ирина. — Похоже, что все еще только больше запуталось.

— Ладно, вот очухаюсь и, пожалуй, сам приступлю к матери с расспросами.

— Не пил бы ты, Боря… — уже жалобно попросила его Ирина. — Аленушку не вернешь…

— Вот именно не вернешь!! Грешно, конечно, такое говорить, но, когда она была жива, я был при деле — жил ради нее…

— Конечно, грешно… Она же не жила, а мучилась…

— А я облегчал ее страдания, как мог, а теперь… Честное слово, удавиться иногда хочется…

— Верю, Боря, но… — печально отозвалась Ирина, — нам ли, Епифановым, искушать судьбу?! Того и гляди, как бы тебя кто-нибудь другой… не удавил или не прирезал, как Лешу…

Борис перегнулся через подлокотник дивана и из щели между ним и шкафом вытащил бутылку водки, в которой на самом дне еще плескалась прозрачная жидкость. Ирина резким и сильным движением вырвала ее из руки брата, вылетела в кухню и вылила остатки ее содержимого в раковину. Отвратительно запахло сивухой. Ирина вернулась в комнату, опять села напротив Бориса и сказала:

— Вернулся бы ты к Нонне. Она тебя любит.

— Пытался, — невесело усмехнулся Борис. — Не получается у нас… Она на меня в обиде, а мне все время кажется, что трагедия с Аленкой произошла только из-за нас с ней.

— Нет, Боря, все-таки тут дело в чем-то другом, и, кроме матери, нам никто об этом не расскажет. Надо все-таки выяснить, кто такой этот Егор Епифанов. Может быть, это даст нам хоть какую-нибудь зацепку.

— А не пойти ли мне к ней прямо сейчас… — предложил Борис и потрогал свои виски. — Знаешь, мне значительно лучше стало после твоей таблетки…

— Не ходи сегодня. От тебя несет, как…

— Потерпит, — перебил ее он. — На работу все равно не пошел… Да и узнать все хочется побыстрее. Прямо сил нет терпеть!

— Ну… ты хоть побрейся, зубы почисти.

— Побреюсь… А ты, Ир, сделай чего-нибудь перекусить, а! И кофе свари покрепче.

Ирина кивнула, а Борис поплелся в ванную.

* * *

Когда Борис уже собирался шагнуть в раскрывшиеся двери лифта, в подъезд материнского дома вошла Марина. Епифанов, который не видел ее со дня похорон Алексея, ужаснулся тому, как плохо она выглядит. Потускневшие глаза утонули в коричнево-сизых кругах, нос и подбородок заострились, а на лоб опустилась совершенно седая прядь.

— Ты к матери, Мариш? — спросил ее Борис.

— Да… — кивнула она.

— По делу или так…

— Расспросить ее хочу, Боря…

— Ты, наверно, имеешь в виду то, о чем мне рассказала Ира?

— Да… — согласилась она. — Только ваша мать может дать объяснения тому, что со всеми нами происходит.

— Пожалуй… Я к ней иду за тем же самым…

— Хорошо… Вдвоем оно как-то полегче будет…

* * *

Галина Павловна заметно побледнела, когда в коридор ее квартиры вошли совершенно спавшая с лица Марина и Борис, с некрасиво набрякшей под красными глазами кожей и глубокими скорбными складками, протянувшимися от носа к губам.

— Что происходит, мама?! — сразу в коридоре набросился на нее сын.

— О чем ты, Боря? — отпрянула Галина Павловна, но оба, и Борис и Марина, поняли, что она прекрасно поняла, зачем они пришли.

— Ты все знаешь, мама! — не сдержавшись, крикнул Борис. — Надо остановить череду несчастий! Нам не на кого рассчитывать, кроме как на тебя!

— Расскажите все, Галина Павловна! — присоединилась к Борису Марина.

— Я все уже рассказала Ирочке, — трясущимися губами с трудом выговорила пожилая женщина и обеими руками стянула на груди байковый халат. — Спросите у нее. Не надо меня больше этим мучить.

Борис сбросил прямо на тумбочку у зеркала свою куртку, Маринину повесил в шкаф и, будто хозяин, пригласил мать в комнату. Она прошла бочком, как в гости, и села на самый краешек дивана, стянув у горла ворот своего халата.

— Мама! Чей сын Егор Епифанов, свидетельство о рождении которого я однажды нашел среди бумаг? Помнишь, я тогда искал свой диплом?

— Боря… — дрожащим голосом начала Галина Павловна. — Я тебя уверяю: это не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас!

— А что тогда имеет? — опять не сдержавшись, рявкнул Борис.