Беспринципная - Юлия Резник

Эм… Что-то я сомневаюсь. А чтобы это скрыть, поворачиваюсь к окну и вдруг замечаю знакомый внедорожник! В моменте меня окатывает волной адреналина. Что он здесь делает? За кем следит? За Седой? Ну, явно же не за мной! Не те у нас отношения…

— Седка, а это случайно не Армана Вахтанговича машина? — бормочу я, незаметно кивая. Седка сводит темные брови в линию. Поворачивает голову и…

— Его! Надо же… Вот и как это понимать?!

— Родительский контроль у тебя на телефоне, — догадываюсь я.

— Да блин! Точно… Наверное, у дяди Васи что-то не вышло, и папе пришлось ехать самому. Накрылось мое свидание…

Седка чуть не плачет, когда у нее звонит телефон. Мне тоже как-то не по себе становится.

— Ты отвечай-отвечай, я закрою счет.

Достаю сумочку. Нервно открываю замочек, случайно вываливая на стол содержимое. Все бы ничего, но среди всякого девичьего барахла — помады, заколки, миниатюры понравившихся духов, которые я приобрела с первого же доната от Гаспаряна, выпадает и забытый мной тест на беременность. Как назло, взгляд Седки останавливается прямо на нем! Трясущимися руками возвращаю вывалившуюся дребедень в сумку, достаю карту и прошу мимо пробегающего официанта нас рассчитать.

Седка как раз откладывает телефон. Не давая ей вставить и слова, я расплачиваюсь за наш ужин, подхватываю сумочку и будто ни в чем не было бросаю:

— Пойдем?

К счастью, у гардероба полно людей. Это лишает Седку возможности поговорить о том, что она успела увидеть. Одеваюсь и шустро выхожу из кафе. На улице темно и сыро. Воздух пахнет мокрой листвой и дымом от костров, в которых ее пытаются жечь в нарушение всех экологических норм.

Крепко обнимаю подругу. Бормочу ей на ушко:

— Мне жаль, что твои планы накрылись.

— Ага, — тяжело вздыхает она. — Да и посидели так недолго.

— Это повод встретиться еще раз. У меня немного выпрямился график… Чаевых так много, что я могу брать меньше часов, — тараторю я, лишь бы ее отвлечь. — Ну, все. Не заставляй отца ждать.

Арман Вахтангович поздороваться не выходит. Нет, я все понимаю. Он не хочет давать никаких поводов в чем-то нас заподозрить, но навскидку именно эта его отстраненность и кажется подозрительной. Впрочем, он взрослый мужик, пусть поступает так, как считает нужным. Не мне его учить жизни.

Не знаю, почему я решила прогуляться — возможно, в пику не предложившим меня подвезти Гаспарянам, но к моменту, когда я добираюсь до общаги, успеваю изрядно продрогнуть. В комнате темно и пусто. Маша ещё не вернулась. Аня уехала на выходные домой. Иду в душ, чтобы согреться и смыть горячей водой сковавшее меня напряжение, но в этот раз проверенный способ сбоит. Я возвращаюсь в комнату. Достаю тест, нисколько не сомневаясь, что стало причиной моей тревоги.

Запираюсь в туалете, писаю на полоску, как тут звонит телефон.

— Алло? — мой голос звучит странно надломленно. А Арман Вахтангович какого-то черта молчит, ничуть не добавляя мне тем самым уверенности. — Арман… — нерешительно напоминаю ему о себе. — У тебя что-то случилось?

— Это ты мне скажи, Зой… — я слышу, как он затягивается. — Седка рассказала мне, что видела у тебя в сумочке тест на беременность. Я чего-то не знаю?

Мой взгляд останавливается на двух отчетливых бордовых полосках. С губ срывается всхлип. Мир переворачивается с ног на голову.

— Да нет… Что ты, — натужно смеюсь я. — Этот тест я еще в прошлый раз купила. Помнишь?

Его полный облегчения вздох вонзается в ухо, окончательно рассеивая имеющиеся сомнения. Ему это не надо. Мне — тем более. А значит, и думать не о чем.

Глава 20

Арман

Я не знаю, что меня настораживает. Возможно, я изучил Зою намного лучше, чем думал… Но факт остается фактом — что-то в ее поведении конкретно меня напрягает. Поначалу я списываю ее странное настроение на переезд. Но придя посмотреть квартиру, которую Зойка выбрала из десятков других предложений, и не увидев особой радости, я напрягаюсь.

— Что-то случилось?

— Нет, — отмахивается Зоя. — Смотри, тут еще есть балкончик… Если однажды решишься остаться у меня до утра, я накрою тебе здесь завтрак.

— Это вряд ли, — отвечаю я, вглядываясь в ее голубые глаза в ожидании, что вот сейчас-то я точно увижу ту Зою, что знал. Вот сейчас она огрызнется, выдаст очередную едкую ересь, но нет. У нее как будто напрочь пропадает запал. А место присущей ей нагловатой дерзости занимает трогательная беззащитность, которую сама Зоя вряд ли осознает. Еще немного, блядь, и я поверю, что ей бы реально хотелось, чтобы я остался! Но это же бред.

— У тебя что-то с учебой не ладится? — продолжаю допрос. Почему-то кажется важным докопаться до сути, хотя, казалось бы, у меня и без Зойки вагон проблем.

— Все нормально, Арман. Просто немного устала. Ты как? Хочешь? — касается пальчиками пуговичек у горла. — Или уже поедешь?

Я мог бы сказать «да», мог бы подыграть, утонуть в ней, как обычно. Но что-то внутри подсказывает — не сегодня. Сегодня нужно не трахать, а думать. Смотреть. Замечать.

— Кхм…

— На твоем месте я бы соглашалась. Может, потом нам будет нельзя.

Зоя отводит взгляд. У меня в затылке стынет от какого-то паршивого предчувствия.

— Это еще с какой радости?

— Гинеколог может запретить. Не дело ведь, что у меня скачут гормоны. Может, надо будет пройти курс лечения. А там положен покой…

Все бы ничего. Наверное, будь на моем месте ее ровесник, его бы даже удовлетворило такое нескладное объяснение. Фигня в том, что я в два раза этой девочки старше. Я прожил двадцать лет в счастливом браке, и о женской физиологии знаю если не все, то многое. Что-то я не помню, чтобы прием гормонов был как-то связан с необходимостью полового покоя. Это либо глупость, либо разводка на лоха. Первая мысль, что, добившись своего, Зоя просто не хочет лишний раз под меня ложиться. Что я ей противен, да… Мысль неприятная, чего уж скрывать. Отдающая во рту гадкой горечью. И все в ней до тошноты складно, кроме одного… Если я Зое так противен, зачем она предлагает мне секс авансом? Объяснения этому нет. А значит, не в этом дело.

— Надолго запретить? — отворачиваюсь к раковине, чтобы набрать воды и не показать ей своих настоящих эмоций.

— На месяц как минимум. А там как пойдет.

Резко оборачиваюсь, подмечая очередное несоответствие. Сначала она говорит о запрете на близость лишь как о возможном сценарии, а секундой спустя уже как о