Keeping 13 - Хлоя Уолш

— Но… но ее здесь нет? — Заглушив двигатель, Гибси повернулся, чтобы посмотреть на нее. На его лице отразилось замешательство, когда он сказал: — И это Guns N' Roses.

— Это неудачный выбор песни.

— Погоди, а как насчет этой… — Его слова оборвались, когда он снова включил стерео и переключился на седьмую дорожку. Из динамиков донесся гитарный треск Jailbreak группы Thin Lizzy. — Лучше? — Спросил Гибси, приподняв брови. — Больше подходит к случаю, душистый горошек?

— Намного, — ответила Клэр одобрительным тоном. — Хорошая работа, зайка-снаффл.

— Спасибо, детка.

— У вас обоих нелепая кровь. — Покачав головой, я распахнул дверцу машины и с помощью костылей выбрался наружу. — Это серьезно.

— Я знаю, парень, — ответил Гибси, присоединяясь ко мне на тропинке. — Я знаю.

— Итак, какой у нас план? — Спросила Клэр, выбираясь вслед за нами. — Нам просто… — Она беспомощно пожала плечами. — Пойти туда?

— Ну, я иду туда, — сказал я ей. Не дожидаясь ответа ни от кого из них, я обогнул стену, отделявшую заросший сад от пешеходной дорожки, и неуклюже подпрыгнул к двери. Напряжение волнами исходило от моего тела, когда я вытащил руку из одного из своих костылей и постучал костяшками пальцев по двери.

— Держи голову, Кэп, — тихо проинструктировал Гибси мне на ухо. Потянувшись, он схватил Клэр и поставил ее перед нами обоими. — Улыбнись, медвежонок Клэр, — уговаривал он, держа руку на ее бедре. — Никто не может сказать "нет" солнцу.

Наконец, спустя, как мне показалось, целую вечность, входная дверь распахнулась внутрь, и нас поприветствовало существо, которое я мог бы описать только как мужскую версию Шэннон. Темно-каштановые волосы, пронзительные темно-синие глаза, полные тайн. — Да? — вежливо спросил он. — Могу я вам помочь?

— Кто вы? — Я решил прямо спросить. Я уже знал, что это Даррен, но хотел, чтобы он подтвердил это.

— Вы у моей двери, — ответил мужчина. — Кто вы?

Борясь с желанием протянуть руку и оттащить его с дороги, я спросил: — Шэннон здесь?

Даррен прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. — Кто хочет знать?

— Я.

Он выгнул бровь. — А кто я?

— Я — это..

— Он это Джонни, — выпалила Клэр.

— Мило, — усмехнулся Гибси, беря ее под руку. — И раз уж мы знакомимся, она мой медвежонок Клэр, а я его фланкер.

— Я помню тебя, — сказал Даррен, с любопытством глядя на Клэр. — Ты выросла.

— Послушай, Шэннон здесь или нет? — Рявкнул я, изо всех сил цепляясь за свое терпение. — Мне нужно ее увидеть.

— Нет.

Черт возьми! — Ну, ты можешь сказать мне, когда она вернется? — Выдавил я сквозь стиснутые зубы. — Чтобы я знал, как долго я буду ждать в своей машине. — Потому что я никуда не поеду, ублюдок.

— Нет.

Взбешенный, я оперся на костыль и прошипел: — Где она, Даррен?

Он покачал головой и направился к двери. — Иди домой, Джонни.

— Не делай этого, кэп, — предупредил Гибси, кладя руку мне на плечо. — Не надо, блядь, бульдозерить.

Я слышал его. Да. Но я ничего не мог разглядеть за красным туманом в своем сознании, который душил меня, мешая ясно мыслить.

— Не-а, — прорычал я, стряхивая его руку. — Я никуда не собираюсь. Я сунул костыль в дверной проем, чтобы помешать Даррену захлопнуть дверь у меня перед носом. — Я все знаю о твоей семье. — Я посмотрел ему за спину. — О том дерьме, которое творится в этом доме, и если ты думаешь, что я ухожу, не повидавшись с ней, то у тебя на уме другое!

— Ты понятия не имеешь, — прорычал он. — Ты думаешь, что знаешь, но, черт возьми, понятия не имеешь!

— Джонни, может быть, нам просто пойти…

— Я никуда не пойду! — Взревел я, чувствуя ярость и боль от стояния. — Я буду стоять прямо здесь, блядь, пока он либо не впустит меня, либо не приведет ее вниз! — Выпрямившись, я посмотрел ему прямо в глаза и сказал: — Решай сам. Меня устраивает и то, и другое.

— Ты имеешь хоть малейшее представление о том, с чем здесь приходится иметь дело моей семье? — затем он потребовал ответа, и его невозмутимый вид исчез. — Через что мы все сейчас проходим? Пытаемся справиться? — Он пристально посмотрел на меня, прежде чем продолжить: — Я держу свою семью вместе изо всех сил, малыш. Я провел большую часть недели у постели моей сестры в больнице, пытаясь справиться с тем дерьмом, в которое я снова попал. У моей семьи сейчас достаточно проблем, проблем более сложных, чем ты можешь себе представить, поэтому мне нужно, чтобы ты, черт возьми, отступил и дал нам немного передышки.

— Я предоставлю тебе все необходимое пространство, — горячо парировал я. — После встречи с Шэннон.

— Последнее, что нужно Шэннон, это чтобы ты подкатил и сбил ее с толку, — отрезал он. — Она прошла через ад. Ей нужен покой. Я пытаюсь дать ей это. Я пытаюсь улучшить ее жизнь, а ты врываешься и засыпаешь ее вопросами, только травмируешь ее еще больше.

— Тогда Шэннон может сказать мне это сама, — возразил я, не желая уступать ни на дюйм. — Мне в лицо.

Даррен покачал головой. — Господи Иисусе, Джонни, моя мать уже объясняла тебе это. Я поговорил с твоим отцом и объяснил ему это. Чего ты здесь не понимаешь? Почему ты не можешь понять, что происходящее в нашей семье является личным делом и нам нужно время, чтобы все обдумать?

— Чего ты так боишься? — Усмехнулся я. — Что она заговорит со мной? Доверится мне? Расскажет мне все то дерьмо, которое она должна рассказать властям, но не рассказывает, потому что ты держишь ее взаперти, как гребаную заключенную? — Я оглядел его с ног до головы и усмехнулся: — Да, я знаю, что это еще не все. Я знаю чертовски много. И я также знаю, что ты мог бы контролировать ее, но ты не можешь контролировать меня, и у меня нет проблем с тем, чтобы выболтать все твои грязные маленькие секреты. И вот еще одна вещь, которую ты не можешь сделать. — Я выпрямил спину. — Ты не можешь заставить меня уйти.

— Тебе нужно успокоиться, — проинструктировал он. — Перестань выпячивать грудь и напрашиваться на драку, Джонни. С моей сестрой все в порядке, и тебе нужно уйти.

— Ею пренебрегали и над ней издевались в ее собственном доме. Ее пытали за его пределами. Это гребаное чудо, что она все еще на ногах. Так что нет, я, блядь, не успокоюсь! — Я зарычал. — Я хочу увидеть ее и не уйду, пока не сделаю этого.

— Если ты не уйдешь,