Два плюс два или строптивая любовь майора Белова - Алекс Коваль

хмыкает. Я читаю по его губам: трусиха, и исподтишка показываю средний палец.

Браво, так по-взрослому, Женя. Вот прям очень!

Но Назара это только заставляет расхохотаться.

– Пап, погнали хоть на американские горки, а? Раз уж ты меня сюда притащил… – дергает за руку отца Таисия.

– Погнали. Давай лапу, детеныш, – соглашается Белов, подхватывая ладошку дочери. – Жень Санна, если что, мы поблизости. Только свистните.

– И что это за «если что»? – заламываю я вопросительно бровь.

– Мало ли. Решите искупаться в пруду, повалить какое-нибудь дерево, что-нибудь сломать, разбить или сжечь. Мы – спасатели – парни универсальные.

– В свою защиту скажу, что я пока ничего при вас не пыталась сжечь, Назар Савельевич.

– Ну так еще не вечер и мы не прощаемся.

Я закатываю глаза, едва сдерживая улыбку. Негодяй майор подмигивает. Мое сердце бухает в груди. Крутанувшись на каблуках, я оставляю семейство Беловых наслаждаться семейным походом в парк, всю дорогу до класса, сбившегося в кучку в очередь у аттракциона, пытаясь понять, я так воспряла духом от того, что Назар замаячил на горизонте или…

Или? Смешно, Ежова! Других причин попросту нет.

Глава 21

Назар

Мы тусуемся с Тасей в парке уже два часа, большую часть времени проторчав в очередях на аттракционы. Все это время я держу прицельный взгляд на группе Таськиных одноклассников в целом. И на Ежовой в частности.

Она сегодня сногсшибательна. Женя и так-то всегда красива. Но какой-то холодной и продуманной до мелочей красотой. А сегодня, в летящем светлом платье с открытыми плечами – будто девчонка. Нежная, ранимая, воздушная. Не такая, какой я привык видеть ее за четыре недели нашего… крайне тесного общения. Никакой дерзости и стервозности. Диаметрально противоположная сторона Ежовой. И от нее меня штырит так же сильно, как и от той, что часами зажимается со мной по отелям.

Женя достаточно раскрепощена в сексе. Мне это нравится. Меня от этого прет. Она знает, что хочет, как хочет и когда хочет. Не боится сказать. Попросить не боится. А еще ни капли не смущается своей наготы. Хотя ей-то и смущаться? Три ха-ха, Белов. Ты ее видел? В ее фигуре идеально все. И я просто в хламину от эмоций каждый раз, когда вижу ее без одежды. В душе, на кровати, на мне, подо мной, собирающейся на работу после или раздевающуюся для меня в шутливом стриптизе до – не важно. Абсолютно каждый, мать его, раз! Ежова принимает себя и свое тело. И, в отличии от той же Аньки, не просит постоянно вкидывать идиотские комплименты и хвалить ее. Ей, по большому счету, похеру, что я о ней думаю. Как будто.

А я, блть, о ней думаю!

Постоянно.

Меня словно снова отбросило на двадцать пять лет назад. В пубертат. У меня за всю жизнь не было столько секса, сколько с Ежовой за месяц. И мне все время мало! Все время еще чуть-чуть не хватает. Ее не хватает. Каждый раз, расходясь после очередной встречи, я чувствую гребаное ощущение недосказанности! Будто я что-то не доделал. Что-то упустил. Будто мне и отпускать ее не хочется…

Точно, проблема, скорее, в этом: мне не хочется ее отпускать. За свои сорок лет я ощущал подобное лишь дважды. И первый раз закончился моей свадьбой и счастливым семилетним забегом по дороге брака.

Да, безусловно, первые пару недель нам с Женей было прикольно: встретиться, потрахаться и разбежаться. Никакого мозгоебства. Чистая физика. Мечта, а не отношения!

Но все пошло по одному месту, когда я случайно увидел ее в кафе с каким-то мужиком, с которым она в обед пила кофе. Мне как под дых зарядили. До звезд в глазах. Я не показал виду, но резануло по живому.

Тогда-то я впервые и задумался: а как Жень Санна проводит свободное время, когда рядом нет меня, работы или сына? С кем? Где? К слову, мы оговорили тот момент: пока мы спим – мы делаем это только друг с другом. Никаких исключений. Другие партнеры не должны существовать в этой части нашей жизни. Но ведь есть и другие, правда? Та часть, что предполагает совместный быт, например.

Мы переступили через ту ситуацию, естественно, не заостряя на ней внимание. Иное было бы глупо, ведь наши отношения предполагают только секс, и потенциально каждый из нас волен искать настоящие отношения. Пить кофе с кем ему угодно. Ходить в кафе, кино, рестораны и просто таращиться в телек – с кем ему угодно.

Только я никого не ищу.

Мне никого не надо.

Мне хватает Ежовой.

А она?

А ей меня хватает?

Я ведь разговор о новой ступени партнерства не с потолка взял. Моя попытка (корявая, признаю) пригласить ее на свидание – не была сиюминутным порывом на взрыве серотонина. Я хочу расширить границы нашего взаимодействия. В пределах одной кровати мне с этой женщиной уже тесно – это факт. Хочется узнать, что там дальше? За пределами отельного номера. Есть вообще жизнь?

Ну да, еще бы ты смог донести это до своей женщины правильно, Назар Савельич. А то растерялся, как олень в свете фар, когда она начала вопросы накидывать. Позорище, мужик!

Короче, все сложно и до абсурда просто одновременно.

– Пап, ну ты че завис? Наша очередь, погнали! – тащит меня за руку Тася.

Отрываю взгляд от Ежовой, присевшей на лавочку в тени пальмы. И правда, мы следующие.

С сомнением оглядываю махину, у подножия которой мы стоим в длиннющей, как состав поезда, очереди.

– Ты точно хочешь на этого «змея» попасть, детеныш?

– Ты рофлишь? – смотрит на меня с вызовом дочь. – Папус, ты струсил что ли?

– За тебя боюсь. Здесь бешеная скорость и высота.

– Я взрослая. Я не боюсь, – перекидывает косу через плечо моя «взрослая».

Окей, слово женщины закон.

Стягиваю с головы дочери кепку. Снимаю наушники с ее шеи. И рюкзак с плеча, закидывая туда ключи от тачки и свой телефон.

– Ты чего делаешь? – хмурится ребенок.

– С этим не пустят. Положишь в отсек для хранения. Телефон тоже. Иначе вывалится.

– А, лады, – показывает мне два больших пальца Таисия.

Я снова глазами в сторону Ежовой целюсь.

На этот раз перехватываю ее взгляд.

Женя вскидывает ладошку, помахав мне.

Я киваю головой, мол: давай к нам.

На что она округляет глаза и отрицательно машет головой, показывая шутливый обморок. Смеемся оба. У нее на щеках проступает милый румянец. У меня, полагаю, крайне идиотское выражение на лице.

– Эй! – чувствую толчок