Грешники (СИ) - Лель Агата

В нашем городе большой железнодорожный транспортный узел и народу здесь всегда не пробиться. А сегодня как назло особенно! Стайка спортсменов расселись на своих баулах и ржут как кони. Их много, наверное, едут куда-то на сборы и всё бы ничего, но своими двухметровыми телами мешают обзору.

Бабки. Деды. Рыжие, чёрные, белобрысые макушки. Шапки и капюшоны. Сумки-тележки, чемоданы, запах печёных пирожков и вонь из общественного туалета.

Его нигде нет! Нет его!!

Паника никуда и не девалась, но сейчас накрыла плотным чёрным покрывалом.

— Аккуратнее можно? — ворчит какая-то тётка, когда я, запыхавшаяся и расхристанная пробегаю мимо и задеваю ногой её сумку. Потом едва не сбиваю какого-то ребёнка втыкающего в телефон и чуть не растягиваюсь на разлитом кофе.

— Саш! — бесполезно кричу в никуда, но голос мой тонет в гомоне вокзальной толпы.

Он не может уехать вот так! После всего, что между нами было!

Я не смогу без него. Задохнусь. Умру. Какая нелепость, Боже мой, зачем я только уехала! Зачем поверила этой мрази, что он может быть человеком! Самбуров разбил мою жизнь. Снова! Но с ним я разберусь потом, главное найти Сашу.

Сейчас я думаю, что чёрт с ним — пусть бы он переспал со своей бывшей. Да пусть бы переимел половину города, лишь бы только остался, был со мной, поверил мне, а не этому глупому фото! Хотя я бы не поверила никаким словам, если бы увидела такое… я это осознаю и от того становится ещё хуже.

Слёзы текут по щекам, смахиваю их рукавом и продолжаю искать среди массы незнакомых лиц лицо Саши. Наверное, я сейчас похожа на чучело — рассёгнутая, зарёванная, в тонких кедах — и это в такую-то погоду! На меня брезгливо косятся, но мне наплевать. Главное — чтобы он был здесь.

И он здесь. Я его вижу.

Скрестив руки на груди стоит у окна и смотрит прямо на меня.

Время словно останавливается. Я больше не слышу гула голосов, не замечаю людей — я застыла как вкопанная, боясь сделать даже шаг.

Я пытаюсь понять по его лицу, о чём он думает. Прочитать что-то по мимике, глазам. Хочу увидеть, что он рад меня видеть. Но он не рад. Огромное разочарование — вот что написано на его лице.

Что же я натворила…

Осторожно подхожу ближе и, шмыгая носом, заглядываю снизу вверх в его глаза. Я жду, что он скажет хоть что-то, но он молчит.

— Саш, прости меня, — шепчу, не зная, какие ещё тут можно подобрать слова. — Пожалуйста, дай мне всё объяснить. Всё совсем не так, как тебе показалось. Я знаю, что всё выглядит будто я переспала с Самбуровым, но у нас ничего не было, клянусь!

— Не надо, Вик, ничего не говори, — произносит, наконец. Не зло, не равнодушно, не грустно… Тускло.

Тело колотит мелкой дрожью. Бросаю взгляд на большие электронные часы на стене — у нас осталось четырнадцать минут.

— Саш, я умоляю тебя — останься! Я клянусь жизнью, что у нас с ним ничего не было! Это фото было подстроено, он что-то мне подсыпал и я вырубилась. А потом он, видимо, решил вот так мне отомстить.

— Почему ты вообще уехала? Зачем?..

— Я увидела, что ты пошёл в спальню к своей бывшей, надумала себе всякого, психанула. Ну ты же меня знаешь.

— Я ходил к ней просто поговорить, — так же бесцветно. — И только. Могла бы войти и убедиться, а не сбегать.

— Я знаю, что не было! — выпаливаю, радуясь, что он не закрылся и идёт на контакт. — Позже, уже там, в гараже, я остыла и всё поняла! Я уже собралась уходить, но потом ко мне подсел Самбуров и дал ту проклятую бутылку. Там был какой-то препарат, снотворное, наркотик. Я понятия не имею, что именно там было, но…

— Вик, пожалуйста, хватит, — перебивает он и неожиданно заключает мои дрожащие ладони в свои. — Не надо ничего говорить, прошу тебя. Ты делаешь только хуже.

— Но я не вру! Клянусь! — кричу, не обращая внимания на подслушивающих зевак. — Хочешь, поедем прямо сейчас к нему, вытрясем из него правду? Он признается! Были свидетели!

— Вика! — говорит уже чуть резче. — Прекращай уже оправдываться!

— Но я же, правда, не вру!

— Даже если не врёшь, это ничего не меняет. Неужели ты не понимаешь? — теперь переходит на шёпот. — Ну не получилось у нас, не вышло! Так бывает. Ты не виновата, я виню только себя, что допустил нам обоим зайти так далеко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, это как раз меняет всё! Измены не было, значит, всё обратимо.

— Нет, Вика, не меняет! Пойми же ты, наконец! Даже если мы закроем сейчас глаза на эту ситуацию, потом будет только хуже. Мы — разные. У нас разный возраст, разные интересы, разные взгляды на жизнь. Давай представим, что мы живём вместе в Москве, ты опять вспылишь из-за чего-нибудь и убежишь куда-то из дома. И что делать мне? Бегать по ночной столице и искать тебя по всем злачным заведениям? А я не смогу отпустить ситуацию, я побегу. Потому что ты мне небезразлична! По этой же причине я могу не рассчитать силу и покалечить кого-нибудь из-за тебя, когда ты в очередной раз вляпаешься в историю. А ты непременно вляпаешься. И я сяду.

— Нет! Этого не будет!

— Будет, Вика, и ты сама это прекрасно знаешь. Мы знаем это оба. Я не смогу так, — говорит ещё тише. — Жить словно на пороховой бочке — не моё. Я уже нанюхался пороха, всё, устал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не бросай меня, пожалуйста, — реву, положив голову на его грудь. И он не отталкивает — обнимает меня, но не как любимую женщину, он обнимает меня утешая. Даже чуть покачивая, словно убаюкивая капризного ребёнка. — Я понимаю, что вела себя отвратительно, знаю, что не подарок, но я исправлюсь, клянусь.

— Да мы в могилу друг друга сведём, пока ты исправишься, — шепчет мне в затылок. — Лучше оборвать всё сейчас, потом будет намного больнее, поверь, я знаю, о чём говорю. Ты молодая, найдёшь себе кого-нибудь, обязательно. Всё у тебя будет хорошо.

— Без тебя — не будет! — перехожу на рыдания, меня трясёт уже в настоящей истерике. Поднимаю голову и, обхватив колючие щёки руками, целую его лицо. Куда попало — щёки, губы, подбородок.

Осталось всего восемь минут.

— Сашечка, прости меня. Останься! Я умоляю тебя! Давай всё забудем! Клянусь, что исправлюсь. Клянусь, что брошу окончательно курить и научусь готовить. Я возьмусь за голову, буду учиться. Я не предавала тебя и никогда не предам! Я обещаю! Ну хочешь, я на колени встану? Хочешь?!

— Вика! Хватит уже, в конце концов!!! — резко обрывает, снимая с себя мои руки. — Не унижайся, слышишь? Не унижайся никогда и не перед кем. Запомни — никогда! И не перед кем!

— Но я не знаю, как ещё доказать тебе, что говорю правду!

— Извини, но я больше тебе не верю. Ты только вчера клялась мне держать себя в руках. Клялась, что не предашь. Клялась в любви. Вечером мы говорили о доверии, и ты вдруг тут же решаешь, что я изменяю тебе в твоей же квартире! Убегаешь и утром я получаю это смс. По-твоему, это всё похоже на здоровые отношения?!

— У нас не было ничего! — ору.

— Я не хочу это проверять! И не хочу верить на слово. Что было, то было. Вик, всё, мне пора, — поднимает с пола свою спортивную сумку, и у меня буквально сносит крышу. Пелена перед глазами, я ничего не вижу, не слышу и не понимаю, у меня только одна цель — удержать его любым способом.

— Саш, пожалуйста! Саш! — цепляюсь за его куртку и плетусь следом, словно хвост. Мне наплевать, как это выглядит со стороны, всё равно на любопытные взгляды этих уродов. Я остаиваю свою любовь! Я не хочу его потерять! — Хотя бы просто отложи рейс до вечера, давай поговорим в спокойной обстановке.

— Хватит, уже откладывал, — бросает, не обрачиваясь и только ускоряет шаг. В туннеле темно и жуткий сквозняк, ледяной ветер задувает под куртку. Я спешу за мужчиной, которого люблю больше жизни, бегу, но он даже не думает останавливаться. Поэтому останавливаюсь я сама и ору ему вслед:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты такой непробиваемый? Почему?! Неужели ты не видишь, как мне без тебя плохо? Я действительно раскаиваюсь! Да я жизнь ради тебя готова отдать, долбаный ты бесчувственный сухарь! Зачем ты меня мучаешь?!