Грешники (СИ) - Лель Агата

Мечусь из угла в угол по комнате и понятия не имею, что делать. Сон как рукой сняло. В душе засела тревога, страх за неё и… разочарование. Ну зачем, Вика! Зачем?! Ведь всё только начало налаживаться. И снова! Надо было дождаться, вломиться к нам в комнату, в конце концов, но точно не убегать, нафантазировав себе бог весть что. Мы же только поговорили о доверии друг к другу, она сказала, что всё поняла, но на деле доказала обратное.

Возникает шальная мысль — а не одеться ли мне и не поискать её где-нибудь. Но где искать? Просто бродить неприкаянно по сонным улицам? И в полицию не позвонить. Что я им скажу? "Моя подружка ушла из дома час назад и пропала"?

Я злюсь, я в отчаянии и то самое чувство, когда вот именно здесь и сейчас ты повлиять на ситуацию не можешь.

Путём долгих мытарств решаю, что если она не появится до восьми утра, начать всё-таки поиски. Сходить в её техникум, кафе, разузнать, где живёт Катя. В крайнем случае позвонить Варе. Но я очень надеюсь, что она вернётся. Вот-вот. Она такая — вспыльчивая, но и остывает быстро.

Вглядываясь в медленно рассеивающуся темноту пью у окна крепкий чай, потом ложусь на край остывшей кровати, не переставая прокручивать в голове одни и те же невесёлые мысли. А потом неожиданно вырубаюсь.

Будит меня не тусклый серый свет, что льётся в окно, не то, что замёрзли ноги и даже не звук полученного сообщения. Будит меня чувство надвигающейся тревоги. Это как солдат сидя в окопе понимает за какую-то секунду до взрыва, что именно в него сейчас летит граната.

Резко распахиваю глаза. Сердце колотится словно бешеное, на вылет. Провожу руками по лицу, ёжику волос, окончательно погоняя остатки сна, потом бросаю взгляд на наручные часы — почти семь. И только уже потом беру в руки телефон.

Ни одного неотвеченного вызова и только два непрочитанных сообщения: "Абонент появился в сети в 6:44" и сообщение от "Вика" в 6:47. Открываю второй конверт… ни одного слова, только прикреплённое фото, где полуобнажённая Вика спит в объятиях своего бывшего.

Часть 39

Вика

Просыпаюсь я от жуткой, просто зубодробильной головной боли. А ещё дико холодно, словно я в вытрезвителе. Или морге. Ни в одном и не во втором месте я, к счастью, не была, но мне кажется, что там точно так же.

Сбрасываю с себя тонкий с проплешинами плед и неуклюже сажусь на край… продавленного дивана.

Дивана?!

Твою мать! Нет! Ну нет! Я не дома. Я в гараже у этого долбаного укурыша Дёмы!

Воспоминания, словно рассыпанные горошины на ускоренной перемотке, одна за одной, насаживаются на нитку: я засекла ночью как Саша пошёл в спальню к своей бывшей жене, психанула, написала Катьке и узнав, что эта дурочка тусуется с моей бывшей компашкой ушлёпков, потащилась в этот дебильный гараж!

Фак! Фак! Фак!!!

Зачем я это сделала, идиотка!

Едва я только приехала сюда, сразу же вспомнила, кто здесь будет помимо Рогачовой — на этом диване даже есть вмятина чётко под размер зада Самбурова, он же здесь днюет и ночует, а я видеть не могла этого урода. Урода в прямом смысле — вся рожа в уже подживших гематомах, видать, Саша хорошо ему тогда навалял. В другой момент меня бы это здорово позабавило, но не этой ночью… этой ночью все мои мысли были только о том, что Саша меня предал. Я ничего не видела, да, но фантазия "услужливо" подсовывала картинки происходящего в спальне и одна "лучше" другой.

Может, и зря я убежала, но я просто не могла там оставаться, это было выше моих сил!

Само собой поддатая Рогачова сразу же кинулась с расспросами, что же случилось, и я сбивчиво рассказала ей о том, что произошло. Я ожидала услышать какие-то слова поддержки, что вот он козёл и всякое такое — женская же солидарность, но на своё удивление услышала совсем другое:

— Тишевская, ты совсем дура, скажи? С чего ты вообще взяла, что они там чпокались? Ты своими глазами это видела?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, не видела…

— Тогда как ты можешь утверждать, да ещё с такой уверенностью, что они там кувыркались? Ты же сама говоришь, что она была пьяная в жижу, тогда какая может быть романтика, ну подумай своей башкой! Может, он услышал сквозь сон, как она там коржи мечет и решил по доброте душевной принести ей таз. Может, она его зачем-то позвала. Да всё что угодно может быть!

— Я слышала её стоны, Кать!

— А ты свои слышала с бодуна? И вообще, я более чем уверена, что ты всё это просто себе как обычно надумала. Я же тебя знаю! Помнишь, как один раз на турбазе ты визжала как поросёнок, потому что точно увидела плавающий в воде труп? А на деле это оказались обычные водоросли. Или как была уверена, что та толстозадая из клуба и твой Саня точно занимаются сексом за углом клуба? Так и на этот раз — наверняка они там просто разговаривали шёпотом, может, она сопли размазывала и всхлипывала, а тебе, конечно, почудилось, как обычно, самое паршивое.

— А ещё дверь была закрыта! — тогда я выкинула самый весомый аргумент. — Я пыталась открыть, но не вышло!

— А ты уверена, что действительно пыталась, или слегка надавила на ручку и потом сбежала, потому что испугалась увидеть то, чего увидеть подсознательно не хотела?

А действительно, уверена ли я в этом?.. В тот момент, когда я проветрилась и немного остыла всё стало видиться немного под иным углом. И я на самом деле уже не была уверена, были ли они, эти стоны и действительно ли я хорошо подёргала дверь…

Всё произошло так быстро, я была сонная и что уж — меня как обычно сходу начала сжирать ревность…

— Нет, я не верю, что Саша такой! — отхлебнув из немного помятой банки наверняка уже порядком тёплое нефильтрованное, с видом опытной матроны вынесла вердикт Катька. — Я мало его знаю, конечно, но не похоже это всё на него. Не стал бы он так делать, в твоей квартире уж точно! У них была масса возможностей уединиться где-то помимо, зачем ему изменять тебе же в твоей же квартире, ещё и с пьяной бывшей? Ну блин, это даже для Самбурчика твоего борщ.

— Не называй даже его имя, — я покосилась на бывшего, который вальяжно развалился на диване, мацая какую-то пьяную тёлку, при этом косо посматривая на меня.

В первую секунду, он, конечно, решил, что я приехала к нему, но очень быстро обломался. Да он последний, к кому бы я поехала! Хотя я знала, что он тут, но всё равно притащилась, очень сильно рискуя нарваться на большие проблемы.

— Я советую тебе просто с ним поговорить. Спокойно, без эмоций, — продолжила "лечить" Рогачова, внося своими на удивление трезвыми доводами в мою душу довольно-таки внушительную надежду.

— Прямо сейчас, что ли? Вернуться и поговорить?

— Сейчас спокойно по-любому не получится, лучше подождать до утра, как раз окончательно остынешь. И умоляю — не пори как обычно горячку! Ты даже меня этим вечно бесишь, что говорить о мужике! И если уж на то пошло, бросить ты его всегда успеешь, а вот удержать… Я бы на твоём месте в такого руками и ногами вцепилась, — мечтательно вздохнула, — при чём во всех ракурсах и смыслах. Только не ревнуй!

Если по дороге в гараж я была уверена в одном, то после разговора с Катькой уверенность моя основательно пошатнулась. А если она права, и я просто раздула из ничего трагедию вселенского масштаба? Я очень ревнивая, настолько, что просто прекращаю мыслить логично, словно тумблер переключается. Вот когда я поняла, что он с ней в спальне — он переключился, его заклинило, пробки выбило и произошёл взрыв.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я просто боюсь его потерять… Так сильно, что любая мелочь становится толчком, чтобы начать паниковать.

Катька хоть порой и круглая дура, но я поняла, что она права — мы должны с ним поговорить. Без эмоций. Я должна прямо спросить у него, что он делал в спальне у бывшей, наверняка он скажет правду. Не такой он человек, чтобы изворачиваться и врать. Я ужасно боялась услышать ту правду, которая мне не понравится, но это всё равно лучше, чем додумать её самой и тем самым разрушить отношения.