Ты меня не помнишь (СИ) - Марья Гриневская

идиотка, если ожидала чего-то другого. Такие люди как Межницкий не меняются, сволочь остается сволочью. Почему же тогда так тошно? Почему?

— Приехали.

Отлепляюсь от стекла и осматриваюсь. Водитель повторяет, что мы на месте и, только узнав двор и дом за окном, я решаюсь выйти.

— Я что-то должна? — уточняю уже стоя на улице.

— Оплачено — безэмоционально чеканит он — Всего доброго.

— Спасибо — выдавливаю я и хлопаю дверью.

Делаю шаг назад и наблюдаю за отъезжающей машиной. Оплачено, ухмыляюсь я. Это что-то вроде заботы? Стою посреди ночного двора и кутаюсь в курточку. Дрожу, но не от того, что замерзла. Кажется на меня начинает обрушиваться осознание того, что произошло. Холодный ветер окутывает со всех сторон. Удивительный день. Все, что я сегодня делаю либо неуместно, либо не по погоде. Надо бы бегом бежать в подъезд, а потом в квартиру, принимать теплый душ и пить горячий чай. Попытаться хоть как-то свести на нет риски свалиться с температурой, но вместо этого я стою на продуваемой всеми ветрами улице и мерзну. Размазываю редкие слезинки по щекам, но держусь, потому что дома будет еще хуже. Там, за закрытыми дверями все будет по другому. Смогу ли я вынести последствия когда останусь с ними один на один, без свидетелей?

Медленно дохожу до стеклянных дверей. Свет в холле чуть приглушен, но охрана на месте. Стоят по центру, пьют кофе и о чем-то болтают. Толкаю дверь и захожу внутрь. Представляю как выгляжу со стороны в вечернем платье, с зареванным лицом и растрепанными волосами. Меня бегло осматривают, узнают и сразу теряют интерес. Фейс-контроль пройден. Шагаю к лифту и исчезаю за его дверьми. Проверяю телефон — ни одного оповещения. Значит Вик остался в клубе, иначе уже было бы сто пропущенных. Его нет дома, вздыхаю с облегчением и достаю ключи от квартиры.

Закрываю за собой дверь и скатываюсь на пол. В квартире пусто, видимо Вик решил не прерывать веселье из-за досадного недоразумения в виде меня. Значит сегодня могу не притворяться и не прятаться за маской стервы у которой все хорошо. Вспоминаю события вечера и разбираю каждый жест, каждое слово, шаг за шагом. Я придумала отличный план, но он дал сбой там, где я не подозревала. Слабым звеном оказалась я. Просто не рассчитала свои силы. Не смогла. Все, что сегодня произошло — перебор. Даже ради того, чтобы увидеть падение Межницкого — перебор.

Сижу на коврике у двери и пытаюсь как-то договориться с собой, пожалеть и простить, но вместо этого погружаюсь в бесконечное болезненное пережевывание и продолжаю сидеть и всматриваться в темноту. Откидываю голову назад и больно ударяюсь затылком о металлическую дверь. Проделываю это еще и еще раз, чтобы встряхнуться.

Поднимаюсь на ноги только почувствовав, что спина затекла, а руки и ноги начинает покалывать от тепла. Мне надо в душ, согреться и смыть с себя все переживания, а потом, подумать за чашечкой чего-то горячего.

В душе провожу почти час. Тело горит и щиплет от скрабов и губки, но мне приятно, я чувствую, что смыла с себя всю гадость. С трудом запихиваю распаренное тело в безразмерный костюм с начесом, и забираюсь на подоконник. Отсюда видно парковку и приход Вика не станет для меня сюрпризом. Перед мной в ряд стоят три чашки двойного эспрессо и остаток ночи я потрачу на то, чтобы разобраться в своих чувствах и понять как мне жить дальше.

Итак.

Я слабая.

Делаю глоток горячего напитка и возвращаю чашку на подоконник. Признание — первый шаг к тому, что бы измениться. А хочу ли я этого? И да, и нет.

Да, потому что я хочу забыть прошлое и продолжить жить. Учиться, работать, влюбляться. От таких мыслей становится страшно. Впервые за девять лет я хочу плюнуть на все и вернуться к обычной жизни.

Нет... а вот тут сложнее. Что бы я не творила, какую бы стерву из себя не строила, я настоящая. Даже сегодняшняя ночь — не притворство, не тупое следование плану. Я хотела этого и мне понравилось. Да, понравилось, сознаюсь себе в этом еще раз. Если бы не гадкий поступок Межницкого... Хотя, было бы мне легче если бы он пообещал перезвонить и поцеловал в щечку? Не думаю, ведь это тоже была бы ложь. Вопрос в том, что лучше. Услышать обычную ложь или столкнуться с ледяным молчанием и быть выставленной из дома, пусть и на такси?

Немного подумав и повертев чашку в руках я делаю выбор. Я бы хотела услышать обычную ложь. Это ничего бы не изменило. Да, я бы поняла, что это разовый секс, но лицо держать было бы легче. Перед ним, перед собой... Ставлю в сторону пустую чашку и тянусь за второй. С этим разобрались.

Двигаемся дальше.

План. Что делать с ним? Переписать или... даже думать об этом боюсь, не то что произносить. Тогда что? Играть с Межницким я больше не собираюсь. Для меня его больше нет, даже реанимация тут бессильна. Я освобождаю себя и начинаю писать новый план. На первое место ставлю учебу. Как только отец Вика поможет мне с этим — съеду с этой квартиры на съемную и найду работу. Любую. Другая обстановка, новые знакомства ну и деньги, как приятный бонус.

Допиваю кофе и морщусь. Слишком крепкий. Единственный плюс — спать совсем не хочется. Устраиваюсь удобнее и смотрю в окно. Глубокая ночь. Фонари выхватывают кусочки двора, и я перевожу взгляд от одного светлого пятна к другому пока не начинает светать.

Спрыгиваю с подоконника, собираю чашки и складываю их в раковине. Завтра все вымою, вернее уже сегодня. Захожу в свою комнату и впервые запираю дверь изнутри. Телефон тоже отключаю. Хочу выспаться и чтобы никаких утренних разговоров. Заползаю под покрывало, как есть, в одежде, и накрываюсь с головой.

Мои страхи, что утром в ко мне в комнату будет ломиться Вик не оправдались. Утренний сюрприз — пустая квартира и, как следствие, отличное настроение. Включаю телефон и иду завтракать, но едва успеваю дойти до кухни, как мой телефон разрывается от оповещений. Открываю сообщения и пробегаюсь взглядом по контактам. Лялька, отец, Вик, Дима. Открываю сообщение от Димы. Он пишет что готов встретиться и научить работать с программой. Быстро отвечаю ему, что сегодня-завтра свободна и включаю чайник. Пока закипает вода пишу сестре, что у меня все хорошо, благодарю