Это не любовь (СИ) - Шолохова Елена

– Это точно, – усмехнулся он.

– У вас тоже характер… – запальчиво начала она и сразу под его взглядом осеклась. – Характер.

Анварес молчал, наблюдая, как она вдруг сконфузилась. Смешная. При ней он тоже то и дело испытывал неловкость, но сейчас, когда вдруг она застеснялась, да ещё и зарделась, его вдруг охватил азарт, даже кровь приятно заиграла. Он подсел ближе, чуть склонился, наслаждаясь её смущением.

– И какой же у меня характер? – спросил с полуулыбкой.

Она заёрзала под одеялом.

– Вам не стоит так близко находиться – заразиться можете.

Анварес молчал, не сводя с неё взгляда. Как же она забавно нервничала! Губу нижнюю закусывала, не знала, куда смотреть. На скулах проступили алые пятна. Потом она на миг сомкнула веки, а в следующую секунду уставилась на него в упор так, что теперь пришёл его черёд заволноваться.

– Почему вы за мной ухаживаете? – спросила неожиданно.

– Потому что ты болеешь, – пожал он плечами.

– Вы могли бы…

– Мог бы.

Он не знал, что конкретно она имела в виду, но примерно догадывался.

– Почему вы поехали меня выручать? – глядя всё так же пристально, не мигая, допрашивала она.

– Потому что ты попросила.

– Вы бы и кого-то другого так же поехали… среди ночи… выручать?

– Да. Наверное, да, – пожал он плечами.

Она слегка приуныла. Ей хотелось услышать, что он поехал только ради неё, догадался Анварес и зачем-то добавил:

– Но никого другого я бы на ночь у себя не оставил. А уж тем более на все выходные.

Аксёнова сжала губы, пытаясь скрыть довольную улыбку. Это у неё получалось плохо, и она повернулась набок.

– Я вас стесняюсь, – пробубнила, уткнувшись лицом в подушку.

Анварес хмыкнул. Он тоже её стеснялся. Прятать лицо он, конечно, не станет, но, например, ему очень хотелось поцеловать её, очень. А не мог почему-то, хотя и чувствовал – Юля не будет против.

Настеснявшись, она снова легла на спину и посмотрела на него теперь с хитрецой:

– А вы специально ко мне на семинарах цеплялись?

– Цеплялся? – он взметнул брови. – Я тебя аттестовал за все твои прогулы и неответы!

– Аттестовали, – кивнула она. – А дурой меня кто при одногруппницах называл?

– Дурой я тебя не называл. А вообще, учить надо было, готовиться…

– А я учила и готовилась! – сверкнула она глазищами. – Ещё как готовилась! Вот спросите. Давайте, прямо сейчас задайте какой-нибудь вопрос.

Анварес рассмеялся.

– Ну же! Вот увидите, я отвечу, и вы перестанете считать меня дурой.

– Я тебя… не считаю дурой.

– А кем вы меня считаете? – чуть прищурилась Юля.

– Я считаю, что ты легкомысленная и… безалаберная.

– Это обидно! – нахмурилась она.

– Ну а как это называется? К каким-то незнакомым парням в гости пошла…

– Это было очень случайно! Серьёзно. Обычно я так не делаю. Ой, да я вообще почти всё время дома сижу.

– Ну а прогулы твои? Поступила – так учись, старайся… А ты в институте даже не появляешься.

– А это не из-за легкомыслия и безалаберности. Это… – Она так и впилась в него взглядом пронзительным. – Вы и сами знаете, почему я перестала ходить в институт.

Анварес протяжно вздохнул.

– Юля, Юля… Ну и кому ты хуже сделала? Ты в курсе, что Волобуев собрался тебя отчислить?

Она отвернулась, заметно расстроенная. Наверное, вспомнила тот вечер, своё признание и его отповедь, понял Анварес.

– Ну и пусть, – буркнула.

– Да не пусть! Собраться надо. Взяться за ум.

Она не реагировала. И вот как с ней говорить? Детский сад…

– Юля, – позвал. – Я не хочу, чтобы тебя отчислили. Я хочу, чтобы ты ходила на занятия. Хочу, чтобы ты посещала все мои лекции и семинары. Особенно семинары. Без тебя там стало скучно.

– Не к кому попридираться? – наконец отозвалась, но Анварес видел – оттаяла.

Молча смотрел на неё с лёгкой улыбкой минуту, другую, потом попросил:

– Юля, пообещай мне, что начнёшь учиться.

– Ладно, – глаза её озорно блеснули. – Но с одним условием.

– Да ты нахалка! – хмыкнул он.

– Чтобы больше вот так не было, – она деланно нахмурилась и заговорила басовитым строгим голосом: – Когда вы уже начнёте думать, госпожа Аксёнова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Затем тихо добавила:

– Это обидно.

– Какая вы у нас обидчивая, госпожа Аксёнова, – улыбнулся Анварес.

– Ну так что? Да или нет? – она смотрела с таким напряжением, будто это был не шуточный вопрос, а что-то действительно серьёзное и важное.

– И не единого прогула? – подхватил вызов Анварес.

Она кивнула.

– Договорились.

Взгляд её изменился, скользнул ниже, на его губы. Этот взгляд притягивал и обжигал одновременно, так, что у него во рту вмиг пересохло. Пора уходить, приказал себе. Потому что она больна, потому что нельзя так и потому что, чувствовал, – ещё чуть-чуть и его уже не остановит ни «больна», ни «нельзя».

– Отдыхай, поправляйся, – пожелал он, поднимаясь, хотя всё внутри отчаянно протестовало.

Эту ночь он спал в гостиной.

80

В понедельник Анварес первым делом отправился в деканат. Волобуев, к счастью, оказался на месте. Сначала обсудили кое-какие вопросы по симпозиуму, но это был лишь предлог. Уже уходя, Анварес как будто между делом обронил:

– Ах да, Роман Викторович, я тут слышал, вы одну мою студентку собираетесь отчислить. Из двести пятой. Аксёнову.

– Да, – скривился декан. – Злостная прогульщица. Нечего таким места занимать.

– Я попросить за неё хочу. Просто знаю, у неё там обстоятельства были сложные. Но я с ней поговорил, она обещала взяться за ум.

– Дорогой мой Александр Дмитриевич, – усмехнулся Волобуев. – Знаю я цену этим их обещаниям. Все они тут у меня плачутся, раскаиваются, притом так искренне, клянутся, что будут учиться. А в итоге – всё равно вылетают, кто раньше, кто позже.

– И всё-таки я хочу за неё попросить. Дайте ей шанс. Я готов поручиться.

Волобуев перестал улыбаться, вперился в него маленькими колючими глазками. Лицо его вмиг сделалось по-бульдожьи тяжёлым и настороженным.

– Зачем вам это, Александр Дмитриевич? Она ваша родственница? Знакомая? Или вы с ней занимаетесь дополнительно?

– Нет, – ответил Анварес, чувствуя, как сердце начинает набирать обороты. – Она просто моя студентка. Но у неё есть потенциал. И я хочу ей помочь.

Волобуев сверлил его взглядом несколько секунд, которые показались Анваресу бесконечными.

– Ладно, дадим шанс вашей Аксёновой. Последний шанс и только из уважения к вам.

Покинув деканат, Анварес перевёл дух. Какого чёрта он вдруг так разнервничался? Чуть с потрохами себя не сдал. Ведь, в принципе, такое случается – иногда преподаватели просят за проблемного студента. Не часто, конечно, но прецеденты были, он слышал. А сейчас, когда Волобуев буравил его, ему так и казалось, что он обо всём догадывается. Ладно, со своими нервами он справится. Главное – дело сделано.

Хотелось позвонить и сообщить ей сразу же, но сдержался. Решил, что вечером приедет и спокойно расскажет.

Аксёнову он снова оставил у себя дома. Утром, правда, предложил свозить её в студенческую поликлинику, но она заупрямилась. Это же очереди стоять, анализы сдавать! Невозможная…

И всё-таки при мысли о том, что вернувшись вечером с работы, он увидит эту невозможную у себя дома, на душе становилось не просто хорошо, а на удивление радостно.

«Таблетки выпила?», – набил ей смску после первой пары, придя на кафедру.

«Нет», – получил ответ.

«Выпей сейчас же», – набрал и тут же стёр. Что он как квочка над цыплёнком? Её здоровье – ей и думать.

Да уж, думает она! А ещё говорит – не безалаберная. Или всё же написать?

Пока размышлял, пиликнуло новое сообщение: «Выпила!».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Анварес разулыбался. Ответил: «Молодец».

– С Ларисой Игоревной переписываетесь? – любезно спросил наблюдательный Жбанков.

Анварес хотел было ответить ему резко, осадить, потому что посягательств на личное пространство он на дух не переносил. Но телефон вновь пиликнул, и на экране высветилось новое сообщение: «Я соскучилась».