Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

Но утром он пришел ко мне весь в слезах. Сначала я решила, что Ричард побил его, но Ричард был не такой уж и сильный. Я знала, что мысль о том, что он может кого-то ударить, пугала его не меньше, чем мысль о том, что его могут побить.

– Что теперь стряслось, Джефферсон? – спросила я, с трудом прогоняя сон.

– Он спрятал мою одежду, – простонал он. – И не говорит, где моя обувь?

– Что? – Я встала и надела халат. – Пойдем, разберемся, что там происходит. – Я взяла его за руку и повела Джефферсона назад в его комнату, но Ричарда там не было.

– Смотри, – сказал Джефферсон, – мои ботинки исчезли.

– Ты смотрел в шкафу? – спросила я. Он кивнул. Я поискала везде, где только могла, и не нашла его любимых ботинок.

– Но это же глупо. Где он?

– По утрам он обычно уходит в комнату Мелани, – проговорился Джефферсон.

– Он? Но зачем?

Джефферсон пожал плечами? Я решительно вышла из комнаты и направилась к двери Мелани. Когда я постучала, она ответила:

– Войдите!

Я открыла дверь и увидела, что Мелани сидит за туалетным столиком. Она была в пижаме. Ричард, тоже в пижаме, стоял позади нее. Он расчесывал ей волосы. Когда я вошла, они оба повернулись и уставились на меня с совершенно одинаковыми выражениями лица, так, что сначала я испугалась. Они оба выглядели рассерженными, из-за того, что их побеспокоили: глаза были широко раскрыты и гневно горели, а губы в презрительной усмешке.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я больше из-за удивления и любопытства, чем из-за чего-либо еще.

– Я причесываю Мелани. Я делаю это каждое утро, – сказал Ричард.

– Почему? – удивилась я, смущенно улыбаясь.

– Просто так. Чего тебе надо? – грубо спросил он, показывая, что мое присутствие его раздражает.

– Где вещи Джефферсона – его обувь и одежда?

– Я уже говорил ему, что, если он оставит их разбросанными по комнате, я спрячу их так, что он не найдет, и я выполнил свое обещание, – отрезал он и снова принялся расчесывать Мелани.

Гнев сначала пригвоздил меня к полу, затем я просто взорвалась и набросилась на него. Он с удивлением посмотрел на меня, когда я выхватила у него расческу и замахнулась на него. Ричард съежился, а Мелани завизжала.

– Что ты о себе возомнил? С чего ты взял, что у тебя есть право на такие поступки в нашем доме? – заорала я.

– Что происходит? В чем дело? – услышала я крик тети Бет. Она прибежала на шум из той комнаты, которая теперь была ее и дяди Филипа спальней. Она все еще была в ночной рубашке и чепчике. Из-за маски ее губы казались бледными как мертвые червяки, а ее маленькие глаза были словно два скучных коричневых шарика.

– Ричард спрятал одежду и обувь Джефферсона, – объяснила я. – И он не хочет говорить куда.

– Он снова все разбросал по полу, так что можно было споткнуться о них ночью! – оправдываясь, крикнул Ричард. Тетя Бет кивнула.

– Ты правильно поступил, Ричард. Джефферсон должен научиться заботиться о своих вещах, а Ричард не собирается ему прислуживать. Джефферсон достаточно взрослый, чтобы знать, как себя вести, чтобы быть аккуратным и опрятным, – сказала она мне.

– Если он сейчас же не скажет мне, где вещи Джефферсона, я прокрадусь в его комнату среди ночи и разведу огонь под его кроватью, – пригрозила я.

Не знаю, откуда взялась эта идея или решимость сказать такое, но этим я вонзила «нож» ужаса и изумления в сердце тети Бет. Она задохнулась от неожиданности и, прижав руки к груди, заговорила:

– Какие… страшные… ужасные слова ты говоришь! Что вселилось в тебя, Кристи? – жалобно спросила она.

– Я не позволю мучить моего брата, – твердо заявила я. Затем повернулась к Ричарду: – Где его вещи?

– Скажи ей, Ричард, – попросила тетя Бет. – Я хочу, чтобы этот инцидент был немедленно разрешен. Ваш дядя уже ушел в отель, проследить за продвижением работ, – добавила она, – но я могу привести его сюда, чтобы он все это увидел и услышал.

– Мне все равно, узнает он или нет, – сказала я. – Ну? – обратилась я к Ричарду.

– Я выбросил их в окно, – признался он.

– Что? Когда?

Вчера вечером пошел дождь и лил всю ночь.

– Вчера перед сном.

– Все уже скорей всего испорчено. Ты довольна? – спросила я у тети Бет.

– Ричард. Не нужно было так поступать. Сначала тебе следовало бы прийти ко мне, – мягко укоряла она его.

– Я просто старался избавиться от этого свинарника, – холодно ответил он.

– Ну, я тебя понимаю. Может, Джефферсон теперь будет лучше заботиться о своих вещах, – добавила она, поворачиваясь ко мне.

– Если он снова дотронется до вещей моего брата, он очень пожалеет об этом, – пригрозила я.

Я швырнула ему расческу назад в руки. Он вздрогнул и попятился. Затем я взяла Джефферсона за руку, и мы удалились из комнаты. Когда я оделась, мы вышли на улицу и нашли его обувь, брюки, рубашку и белье под окном. Ботинки размокли, и я была уверена, что они испорчены. Миссис Бостон сказала, что когда они высохнут, то уже не будут иметь прежнего вида и их невозможно будет носить.

Все еще в гневе, я положила их в бумажный пакет и отправилась в отель, чтобы найти дядю Филипа. Большая часть отеля была снесена. Теперь рабочие убирали мусор и обломки. Дядя Филип в этот момент совещался с архитектором и инженерами по поводу восстановления отеля и вносимых в это изменений. Когда я подошла, он поднял свой взгляд от проекта.

Было невозможно не заметить гнева на моем лице. Мои щеки пылали, глаза горели, а губы дрожали.

– Извините, – быстро сказал дядя Филип и отошел от остальных. – Что случилось, Кристи?

– Посмотри, – проговорила я, вручая ему пакет с промокшими ботинками. Он взял его и заглянул внутрь, затем потрогал их.

– Что произошло? – спросил он с обеспокоенным выражением лица.

– Прошлой ночью Ричард выбросил ботинки и одежду Джефферсона из окна, потому что ему не понравилось, как Джефферсон заботится о своих вещах. Его не волновало, что на улице был ливень и вещи могут испортиться.

Дядя Филип кивнул.

– Я поговорю с ним, – пообещал он.

– Тетя Бет считает, что он поступил правильно, – сообщила я. Дядя Филип снова кивнул.

– Знаю, что для тебя это слишком тяжело, да и для любого другого было бы тоже. Люди очень разные и часто грубо нападают друг на друга. Временами это подавляет, – он сочувственно покачал головой.

– Но только не тетю Бет и Ричарда с Мелани, – ответила я.

– Уверен, что и их тоже, – сказал он. – Но это не извиняет их поведения. Сегодня вечером я во всем разберусь, – пообещал он и улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты была счастлива как и прежде, Кристи, – он погладил меня по щеке, – ты слишком хорошая, чтобы я позволил чему-либо тебя расстроить, и очень хрупкая. Уж я-то знаю.