Айрис Джоансен - Любовь и возмездие (Мой нежный враг)

— Ты сам слышал на берегу, что она считает тебя.. — Касси запнулась.

— Богом?

— Лихуа — наивная девушка.

Мрачно усмехнувшись, он скрестил руки на груди.

— Наверное, вы успели обсудить с ней все более подробно.

— А ты не считал нужным пообщаться с ней. Конечно, днем с такими особами лучше не встречаться.

— Почему же, я с удовольствием предаюсь этому занятию утром, на рассвете. По мне так это самое лучшее время.

— Я говорю не о том. И ты прекрасно знаешь, что я имела в виду. — Вы, европейцы, считаете Лихуа и остальных девушек грешницами. Но вам это на руку, никакой ответственности.

— Как я посмотрю, ты заранее осудила меня, — заметил Джаред. — И считаешь лицемером.

— А как иначе назвать такое отношение к ним?

— Не знаю. Возможно, ты и права, — неожиданно согласился он усталым голосом. — Островитяне меня восхищают, я завидую их честности и открытости. Но каждый должен следовать своим путем. И скорее всего я отвергаю уклад их жизни, потому что он слишком отличен от того, как живу я. Что происходит помимо воли и вопреки доводам рассудка.

Обличая его, Касси хотела одного: возвести между ними стену отчуждения. Она никак не ожидала, что Джаред признается в своей слабости с такой обезоруживающей прямотой. Вначале ее обуревало чувство благодарности к нему за те опасные минуты, что они вместе пережили. А теперь, вдобавок к обременительной для нее признательности, она еще и заглянула в его внутренний мир, начиная понимать, что он чувствует и о чем думает. Слишком опасно! Касси лихорадочно принялась выискивать, что может отдалить их друг от друга.

— Та половина тебя, которая отвергает их способ жизни, видимо, не имеет никакого отношения к другой, занимавшейся с ними любовью, — отрезала она.

Серьезное выражение сошло с его лица, и, откинув голову, Джаред расхохотался.

— Нет, конечно! Но, к сожалению, эта, другая часть, совершенно не способна внимать доводам разума. И я признаю обе несовместимые половины. Советую и тебе последовать моей раздвоенности.

Касси почувствовала странное стеснение в груди, ей почему-то вдруг стало не хватать воздуха. Запинаясь, она выговорила первое, что пришло на ум.

— Не тебе учить меня всему. Тем более ты и не испытываешь ко мне никакого влечения. Лишь ищешь способ отомстить отцу.

— Черт возьми! Какое отношение имеет ко всему этому Девилл?

Касси вздрогнула — столько ненависти прозвучало в голосе Джареда, когда он назвал ее отца.

— Конечно, имеет. Иначе в этом не осталось бы никакого смысла.

— Животное наслаждение не ищет себе оправданий. Страсть может захватить человека в любой момент, в любую секунду, независимо от его воли. Ты-то должна знать это лучше, чем другие, поскольку имела возможность видеть такого рода примеры в жизни. На острове не скрывают ее проявлений, в отличие от цивилизованных городов.

Касси и в самом деле не раз приходилось быть свидетельницей. Но не участницей. С Лихуа и другими девушками такое происходило. Но не с ней самой. Вот почему она задумчиво покачала головой.

— Я не так хороша собой и не так привлекательна, как Лихуа или Лани. К женщинам, способным пробудить страсть, я не отношусь.

— Ты хочешь, чтобы я переубедил тебя? — Джаред наклонился вперед, его глаза блеснули. — Да, ты и в самом деле выглядишь, как мочалка. Солома запуталась у тебя в волосах, ты покрыта солью с головы до пят. Все это совершенно не в моем вкусе. И тем не менее знаешь, чего бы мне более всего хотелось сейчас сделать?

Касси нервно облизнула пересохшие губы.

— Нет.

— Мне бы хотелось сорвать с тебя одежду и слизнуть языком соль с твоей груди. — Глаза Джареда не отрывались от нее. Груди Касси вдруг напряглись. А он продолжал тем же низким голосом. — А потом прильнуть к тебе всем телом. И я знаю, ты хочешь того же.

Кровь жарко заструилась по телу Касси, словно по ее жилам побежал огонь.

— Нет, — прошептала она.

— Посмотри на себя.

Касси и сама чувствовала, как затвердели и набухли ее соски под легкой сорочкой.

— Это ничего не значит. Я просто… удивилась.

— Ошибаешься. Твое лоно уже готовится принять меня, — мягко поправил ее Джаред.

Касси проглотила застрявший в горле комок.

— Неправда.

— Ты боишься признаться в предательстве своего тела только потому, что видишь во мне своего врага? Но какая, в сущности, разница? Когда мужчину и женщину влечет друг к другу, то больше ничего не имеет значения.

— Я не животное, — оскорбленно возразила Касси. — И способна владеть своим телом. И я никогда не позволю себе… — Она замолчала и скороговоркой добавила: — Уходи! Я не хочу, чтобы ты оставался здесь.

— Какая жалость! — Джаред снова откинулся к стене. — Я не уйду до тех пор, пока жеребец не успокоится окончательно. Чем я тебе мешаю? Я же сказал, что не собираюсь делить с тобой постель сегодня… Тебе и без того пришлось нелегко, и, как ни странно, я вдруг почувствовал прилив не свойственной мне жалости. Но, в сущности, это ничего не значит.

Он ошибался. Многое из того, что произошло за этот день, стало весомым для Касси. И самое ужасное — ее собственное тело выступило предателем. Она желала его объятий, несмотря на титанические усилия оставаться спокойной. Ее охватило чувство беспомощности. Требовалось время, чтобы вернуть прежнюю уверенность и самоуважение.

— Уходи! Нечего тебе здесь делать. Джаред сидел не шелохнувшись.

Касси закрыла глаза, продолжая слышать его молчаливое присутствие и устремленный на нее взгляд.

— Но я не настолько снисходителен, чтобы избавить тебя от ощущений предстоящей нашей близости. — Голос Джареда стал еще более низким и чувственным. — Наступит момент, когда я возьму тебя прямо здесь, в стойле. Ты будешь нагой и ощутишь, как соломинки трутся о твою кожу, о груди, о живот. Ты когда-нибудь видела, как жеребец покрывает кобылу? Вот так и я буду входить и выходить из тебя.

Касси молчала.

— Конечно же, видела, — продолжал он. — Ты же собиралась завести свою ферму. Их соитие возбуждало тебя? Что ты чувствовала, когда он мощным движением входил в нее? Когда тебе передавались его нетерпение и дрожь, что пробегала по…

Нечто, похожее на боль, вспыхнуло в Касси при его словах. «Не думай об этом! — приказала она себе. — Ты не кобыла и не должна поддаваться животным порывам».

От сена исходил душистый запах свежести. И сухая трава покалывала кожу сквозь сорочку. Касси находилась так близко от него. Мужчина… жеребец…

— Кобыла ржала, когда он входил в нее?

Касси молча кивнула. Голос ей не повиновался.

— Но она хотела этого, не так ли? Она поворачивалась к нему задом? Откидывала хвост?