Ненавижу тебя - Белла Джей

жизни снайпера, профессионального убийцы. Что-то подобное всегда оставляло после себя сломанные части и открытые раны. Но я и представить себе не могла, что степень его мучений — это что-то вроде этого.

— Ной. — Я всхлипнула и вытерла слезы. — Я не знаю, что сказать.

Боже, я хотела обнять его, прижать к себе и забрать его боль, но я не могла. Я не имела права. Это была его боль, масштабы которой я даже представить себе не могла. Было бы глупо с моей стороны думать, что я смогу его утешить. Не сейчас и никогда. Это была его боль, и только его. Все, что я могла сделать, — это просто дышать рядом с ним, пытаясь стать хоть каплей света в темном месте, где он так долго обитал.

Он вытер рот тыльной стороной ладони. Его глаза блестели от непролитых слез. Моя любовь к нему никогда не была такой сильной, как сейчас. Ной разрушил свои собственные стены, решив показать мне свою самую глубокую уязвимость. И теперь я любила его еще сильнее.

Ной широко раскинул руки.

— Теперь ты знаешь. Это моя история и причина, по которой я так облажался и предупреждал тебя держаться от меня подальше. Я — чертов бардак, а ты заслуживаешь большего.

— Не говори так. — Я подошла к нему и обхватила ладонями его щеки. — Я люблю тебя. Я не думала, что это возможно, но сейчас я люблю тебя еще больше.

— Это называется сочувствием.

— Нет, — покачала я головой. — Это не так. Я не могу сочувствовать кому-то, если понятия не имею, через что он проходит. Я не буду притворяться, что знаю, как это чертовски больно.

Он положил руки мне на плечи, прикусив нижнюю губу. Его глубокие голубые глаза изучали мои.

— Я чертовски рад, что твоя упрямая задница не послушалась, когда я сказал тебе держаться от меня подальше.

Я улыбнулась.

— Я тоже рада.

— Я люблю тебя, Сиенна. И это пугает меня до чертиков, потому что любовь однажды сломала меня, и я до сих пор страдаю от этого. — Ной погладил меня по щеке, и мое сердце готово было разорваться. — Я не могу сломаться снова.

Слеза скатилась по моей щеке, и я взяла Ноя за руку, запечатлевая на его ладони отчаянный поцелуй. Я столько всего хотела сказать ему, но все казалось неправильным. Никакие слова не могли сравниться с тем, что я хотела выразить, поэтому я позволила тишине сказать это за меня.

Ной со вздохом отодвинулся, потирая ладонями глаза.

— Я никогда никому не рассказывал об Иви. Единственные люди, которые знают о ней, — это ребята, которые были со мной со времен службы в морской пехоте. В остальном, Иви как будто бы никогда и не существовала.

— У тебя есть ее фотография?

— Больше нет. Раньше их было много в моем телефоне. Фотографии, которые я просматривал каждую чертову ночь. Казалось, что со временем все наладится, и с этим будет легче справляться. Но не стало. Однажды ночью я напился до беспамятства. — Его глаза встретились с моими. — Той ночью я просидел, приставив пистолет к виску, три долбаных часа. Я был готов нажать на курок, готов был избавиться от боли, которая постоянно была со мной. Это было в середине лета, стояла изнуряющая жара и влажность. Но как только я решил покончить с этим, начался сильный ливень. Я воспринял это как знак того, что, несмотря ни на что, я сдержу свое обещание. — Он опустил взгляд на землю,

Ной наполовину засунул руки в карманы брюк.

— В ту ночь я удалил все ее фотографии, которые у меня были, думая, что если я каким-то образом забуду лицо Иви, мне будет легче пережить боль.

— Так ли это? Стало легче?

Он слегка покачал головой.

— Нет, особенно, если учесть, что образ ее лица запечатлен в моей душе.

— Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше.

— А что рассказывать? Что когда-то я жил американской мечтой — с женой, ребенком, домом и белым заборчиком? — Ной сел рядом со мной. — Что моя работа, то, чем я стал зарабатывать на жизнь, стоило мне моей дочери? Кроме того, ты не должна была случиться, помнишь? — Он поддразнил полуулыбкой. Меня переполняло эмоциями так, что было трудно справиться с ними. Мои мысли перескакивали с одного на другое, переключаясь так быстро, что все превратилось в шум и гам.

— Я просто не могу понять этот мир, о котором ты говоришь. Мир, где люди могут убивать невинных детей, не моргнув глазом.

Я перевела свой испуганный взгляд на него.

— У меня не укладывается в голове. Какая месть может стоить жизни маленькой девочки? Что за монстры убивают детей?

Боже.

Я положила руку на живот, сжимая ткань между пальцами, когда реальность подкралась ко мне, как змея, готовая нанести удар. Я была беременна ребенком Ноя. Эти люди все еще охотились за ним. А теперь и за мной. Если они лишили жизни его дочь прямо у него на глазах, они, не задумываясь, убьют и меня.

И моего ребенка.

Комната начала вращаться, а свет — отражаться от стен. Кожа вспыхнула, ладони стали липкими, паника поползла вверх по ногам и, проникнув в желудок, своими черными когтями добралась до легких.

Я должна была рассказать ему, чтобы он знал о риске, чтобы знал, что стоит на кону.

Речь больше не шла только обо мне. О нем. О нас.

Речь шла и о нашем ребенке.

Нет. Нет. Нет.

Это происходило снова. Чувство надвигающейся гибели заполнило мои легкие, как дым, не оставляя места для кислорода. У меня снова начался приступ паники, как в ту ночь на вечеринке Эндрю. Я чувствовала, как этот чудовищный груз ужаса наваливается на меня. Казалось, что земля под ногами в любой момент разверзнется и поглотит меня целиком, а весь мой мир просто исчезнет.

Я бросилась к окну, пытаясь открыть его, чтобы подышать свежим воздухом, но оно не поддавалось. Я никак не могла его открыть, а мне нужно было срочно подышать.

— Не мог бы ты помочь открыть окно? — Я говорила как человек, который только что пробежал марафон. Я пыталась перевести дыхание, в то время как каждый мускул моего тела был напряжен.

— Сиенна, что происходит? — Ной стоял рядом со мной.

— Я не могу дышать.

Ной распахнул окно настежь, и ледяной холодный воздух ударил по моим щекам.

— Ты в порядке?

Я схватилась за подоконник, его слова снова и снова звучали у меня в голове.

«Я бросился