Музы и мелодии - Ребекка Яррос

Боже, это было именно то, что мне нужно. В первый раз я поцеловал ее игриво, чисто символически, но это быстро переросло в нечто большее.

Я чувствовал себя так, словно кто-то подлил топлива в костер.

Зои сжала мои плечи, когда поцеловала в ответ с тем же пылом. Между нами было слишком много пространства, слишком много одежды, слишком много причин, по которым мы не должны были этого делать. С первой проблемой справиться было легко, а две другие я оставил на потом.

Я взял ее за бедро и притянул к себе. Зои скользнула ко мне на колени и разочарованно застонала, когда ей помешала юбка. Я улыбнулся, когда она задрала ее, чтобы поставить колени по обе стороны от моих бедер.

Но перестал улыбаться, когда она опустилась ко мне на колени, и застонал. Крепче прижал ее губы к своим, и поцеловал, полностью теряя себя в этом процессе. Между нами была не просто химия, а ядерное оружие. Нечто, способное привести мир в движение или уничтожить его.

Она прижалась бедрами к моим, терлась о мой член, и я оторвался от ее губ и втягивал воздух сквозь зубы, прежде чем прижаться ртом к ее шее.

— Боже, Никсон, — она вонзилась ногтями мне в плечи и откинула голову.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил я, затем провел языком между ее челюстью и ухом.

Учитывая, где она сидела, она точно знала, как чувствую себя я.

— Хорошо.

Я нежно прикусил мочку, проводя зубами по чувствительной коже.

— Просто хорошо?

Зои прижалась ко мне.

— Лучше, чем просто хорошо, — она коснулась моего подбородка, а затем покрыла поцелуями горло.

Черт возьми!

Возбуждение в моей крови перешло в чистую, ничем не сдерживаемую потребность.

— Завелась? — спросил я, отчаянно пытаясь вспомнить, что именно собирался ей показать этим поцелуем.

— Очень. Мне жарко. Все ноет. И мокро, — она подкрепляла каждое слово поцелуем, пока не вернулась к моим губам.

— И ты хорошо знаешь, что с этим делать дальше, но для этого придется переступить черту, которую ты обещала себе не переступать, — объяснил я, слегка сжал ее попку и застонал от ощущения.

— Для тебя это всего лишь игра? — тихо спросила она, глядя мне в глаза и сжимая мои запястья в своих ладонях.

— Что? — я замер.

— Я. Все то, что между нами. Это игра? Просто чтобы достать меня? — она провела языком по нижней губе, и в ее глазах промелькнуло что-то, очень похожее на страх, а дыхание стало таким же прерывистым, как и у меня.

— Нет. Это не игра, — я выдержал ее взгляд, чтобы она поняла, что говорю серьезно. На карту было поставлено слишком многое, чтобы осталось место для недопонимания. — Ничто с тобой не было игрой.

Она с облегчением выдохнула, убрала одну мою руку со своей попки и положила на грудь.

— Черт. — У меня слюнки потекли от тяжести, которая с лихвой уместилась в моей руке.

— Тогда забудь о границах и прикоснись ко мне, — она выгнулась навстречу моей ладони, ее губы припухли от поцелуев, глаза остекленели, а волосы растрепались.

Я чуть язык не проглотил.

Затем снова притянул ее к своему рту, целуя глубоко и крепко, одновременно проводя большим пальцем по соску. Зеленый кружевной лифчик, который видел вчера, когда расстегивал ее платье, чуть не лишил меня сил, и, учитывая то, что я сейчас чувствовал под шелком блузки, я снова сделал ставку на кружева.

Пальцы Зои запутались в моих волосах, и поцелуй вышел из-под контроля. Кого, черт возьми, я обманывал? Все в этой ситуации выходило из-под контроля. Как раз то, что мне нравилось. Я расстегнул среднюю пуговицу ее блузки и просунул руку внутрь.

Кружево.

Зои ахнула, когда я потрогал ее сосок через ткань лифчика, и ее дыхание коснулось моих губ. Я поглядел, закрыта ли дверь в салон, затем расстегнул следующую пуговицу и сдвинул блузку так, чтобы она открыла именно то, что мне нужно.

Слегка приподняв рукой, я втянул в рот вершину ее груди, затем подразнил сосок зубами, играя с кружевами, чтобы усилить трение.

Ее хватка на моих волосах усилилась, и я приподнял блузку, чтобы уделить не меньшее внимание другой груди. Ответные тихие всхлипы Зои сделали мой член тверже камня, а ее движения бедер были одновременно пыткой и блаженством.

— Никсон, ты убиваешь меня.

Моя рука скользнула с ее колена на обнаженное бедро, и я поднял голову.

— Ты такая чертовски нежная. — Последний месяц я был рядом с ней двадцать четыре часа в сутки, и, конечно, знал, что у нее убийственное тело, но она не показывала его так же часто, как я.

Прикоснуться к ней было не просто осуществлением фантазии. Это была привилегия, я знал, что она может закончиться в любую секунду, потому что Зои — не из тех, кто теряет контроль над нашими отношениями. Это был всегда я.

Наши взгляды встретились. Я продолжал двигать ладонь вверх по ее бедру. Один знак, что это зашло слишком далеко, и я бы отступил, но Зои провела языком по нижней губе и кивнула.

Я скользнул под ее задравшуюся юбку, которая всего на несколько дюймов не доходила до места соединения бедер, а Зои все еще не сводила с меня взгляда, и в ее зеленых глубинах не было ничего, кроме желания.

Черт возьми, на ней и здесь было кружево.

У моей девушки пунктик по поводу подходящего нижнего белья.

Я чуть не вздрогнул от собственных мыслей. Зои не была моей в любом смысле, но потом я почувствовал, какой влажной она была для меня, и решил, что именно сейчас она, черт побери, принадлежала мне.

— Зои, — простонал я, запуская пальцы под кружево, — Это что, стринги?

Неудивительно, что ее задница выглядела идеально в этой юбке.

Зои прижалась своим лбом к моему и простонала мое имя, когда я провел кончиками пальцев по клитору.

Я хотел услышать, как она выкрикнет мое имя. Но мы были в самолете с тремя членами экипажа, прямо за стеной, такой тонкой, что запросто могла быть занавеской.

Каждый мускул в моем теле напрягся. Что, черт возьми, я делал? Я хотел показать ей, как чувствую себя после шоу, со всей этой кипящей под кожей энергией, и выбрал самый простой пример. А теперь