Сильная и независимая (СИ) - Резник Юлия

— Извини, важный звонок. Надо ответить.

— Конечно, — маскирую свою растерянность под широкой улыбкой. Наум кивает и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, стремительно от меня отдаляется. Чувствую себя ужасно глупо — одна посреди танцпола. Возвращаюсь к столу, чтобы вовлечь в танец Даню, но не нахожу его. Мысленно пожав плечами, отправляюсь на поиски парня. Улыбаясь, иду мимо извивающихся в танце подруг, обхожу по дуге широкую барную стойку, ныряю в коридорчик и улыбаюсь, наткнувшись на страстно целующуюся парочку. Почему-то не сразу узнавая в этих двух Данила и… нашу именинницу.

Почему-то мне ничуть не больно. Забавно, смешно и одновременно с тем как-то щемяще грустно, но не больно. На короткий миг замираю, не зная, как себя повести. Даже мужа, с которым я развелась, мне не приходилось ловить на горячем. А потому у меня, несмотря на печальный опыт измены, именно этого опыта как раз таки и нет… К тому же я не уверена, что поцелуй можно назвать изменой. Во всяком случае, не со стороны Дани, который никогда не обещал хранить мне верность.

В общем, погруженная в свои мысли, я не сразу понимаю, что меня обнаружили. Делает это Стаська. На миг замирает, а потом что есть силы отталкивает от себя Данила.

— Извините, не хотела мешать. Мне бы в туалет.

— Юля… — всегда уверенный голос Стаси сейчас больше похож на писк. Голубые глаза моментально наливаются влагой. — Юлечка… Юль!

— Все нормально, Стась. Я же понимаю. Дело молодое.

— Нет, ты не понимаешь! Это… Ю-ю-юль… Ну, прости меня. Я не хотела, Юлечка… Как могла боролась с собой, а тут, видно, выпила и… — в голос ревет глупышка.

— Что здесь происходит? — раздается за спиной возглас Наумова.

— Лично я пытаюсь попасть в туалет, — улыбаюсь я, в очередной раз пытаясь пройти мимо Стаси.

— Юля! — ревет та, цепляясь за мою руку.

— Ну, что ты? Смотри, вон и тушь потекла, — под напряженными взглядами мужчин достаю из клатча салфетку и протягиваю девочке. — Я все же пройду, ладно? А ты пока вытри слезы.

— Поклянись, что потом мы поговорим! — рыдая в голос, требует Стася.

— Не о чем говорить, — улыбаюсь я. — Правда. Ну что тут обсуждать?

Глава 21

— Нет, я не пойму, ты что — валерьянку прямо с корнями жрешь?!

Заржав, бросаю в Алку виноградиной. Та в ответ пуляет в меня скомканным фантиком от шоколадной конфеты. Диеты сегодня, очевидно, пошли по боку. Ну и к черту их.

— Перестаньте! — шикает на нас Лерка, в гостях у которой мы и сидим. — У меня, в отличие от некоторых, домработницы нет. Сами за собой будете убирать этот срач.

— Прости, родная, — чмокаю Петрову в плечо. — Алка первая начала.

— Я?! Клевета! Статья сто двадцать… Ой. У кого-то телефон звонит!

— Кажется, у меня, — стонет Лерка, нехотя поднимаясь со стула.

— Если тебя опять хотят выдернуть в отделение — ври, что пьяная, — громким шепотом наставляет Петрову Аллочка.

— Ага. Так и сделаю.

Лерка убегает из кухни, но поскольку она живет в обычной панельке с картонными стенами, нам ее разговор даже так хорошо слышен. К счастью, по ответам Петровой понятно, что звонит ей кто-то из родственников. Можно выдыхать, а то ведь и правда у нее такая работа, что Лерка может сорваться в любой момент.

— Давай, Юль… За нас.

— Чин-чин.

— Ты мне все-таки скажи — тебе что, вот вообще все равно? — продолжает меня пытать Алка.

— На Даню? Конечно. А что тебя удивляет?

— Что удивляет?! Нет, ну вы же вместе… сколько?

— А не ты ли настаивала, чтобы я не строила в отношении него каких-то далеко идущих планов?

— Я!

— Ну, вот. Я и не строила. Можешь мной гордиться.

— Горжусь. Ты абсолютно непрошибаемая.

— Я взрослая, Ал.

— И здоровая, — Рындина стучит наманикюренным пальцем по виску. — Я имею в виду, что у тебя нет психологических травм, тянущихся из несчастливого детства.

— Не скажи. При тебе когда-нибудь закалывали свинью?

— Бр-р-р, — хохочет коренная жительница столицы.

— То-то же, — улыбаюсь в ответ. — В любом случае, я в порядке. Единственное, непонятно, как теперь быть со Стаськой.

— В шею гнать эту гадину! — Алка, как всегда, рубит с плеча. Она в принципе вспыльчива и скора на расправу, но у меня на счет Стаськи совершенно другие мысли.

— Ну почему сразу гадину? — вздыхаю я.

— А кого? — ахает Рындина. — Пригрела змею на груди и спрашивает!

— Ты не слишком драматизируешь?

— А в чем я не права?!

— Она молоденькая, Алка. Ее чувства захлестывают. Страсти там всякие…

— И что? Это дает ей право лезть в отношения человека, от которой она ничего кроме добра не видела? А ведь теперь понятно, почему у нее до нас не было подруг, — запальчиво вещает Рындина, переводя взгляд чуть выше моего плеча: — Скажи, Лер?

Оборачиваюсь к вернувшейся Петровой. Лерка неуверенно пожимает плечами. Из нашей троицы она наиболее адекватная. Вот почему мне так интересно ее послушать.

— Тут я скорее на стороне Юли.

— Да ну вас! — психует Алка.

— Нет, Стася, конечно, поступила не лучшим образом, но… Судя по тому, как она плачет в чате, девочка сама себя наказала. Не хочешь послушать? — Лера взмахивает телефоном у меня перед носом.

— Н-нет, — отрицательно мотаю головой. — Может быть, потом, хорошо? Сейчас просто не хочу…

— Не хочешь об этом думать?

— Скорее, что-либо решать. Я правда не знаю, что делать.

— В первую очередь подумай о бизнесе, — хмурится Алка. — Как ты собираешься вести дела с ненадежным партнером?

— Это то, о чем я говорю, — киваю. — Если что, у меня нет ответа на этот вопрос.

— А ты чего молчишь, Лер?

— Я за Стаську волнуюсь. Она же не может не понимать последствий. И в плане бизнеса, и в плане дружбы… Мы-то, как бы там не сложилось, останемся друг у друга, а она…

— Она тоже не пропадет. Останется со своим бизнесом, — фыркает Алла. — Ну, вот что вы на меня смотрите? Ясно же, что Юльке там ничего не обломится. Вступать в борьбу с Наумовыми будет себе дороже.

— Ну, перестань ты на нее всех собак навешивать, — возмущается Лера. — Стаська порядочная девочка.

— Ох, так это из-за своей порядочности она на Юлькиного мужика вешалась?! А я-то думала! — ерничает Алка, подливая нам вина.

— Правды ради стоит отметить, что мы не знаем, кто на кого вешался. Может, это Даня. Такая девочка рядом — для него гораздо более выгодная история, — пожимаю плечами.

— Ага, давай, еще начни себя принижать! — психует Рындина.

— Да при чем здесь это? Себя я оцениваю вполне адекватно и высоко. Но Стася — наследница миллиардного состояния.

— А Даня — нахлебник. Ну, в принципе, все сходится.

— Знаете, что самое смешное, девочки? Тут тоже есть нюанс. Я не могу сказать, что Даня — ленивый трутень. Он не упускает возможности подработать, а если и пользуется кем-то, то исключительно для достижения своих целей.

— И какая же у него цель, чтобы оно того стоило?

— А знаете, я ведь даже не интересовалась… — смеюсь.

— Так, может, и нет ее? — подпирает щеку кулачком Лера.

— Нет-нет, есть. Данил пишет музыку. Наверное, он хочет это как-то…

Мою речь прерывает настойчивый звонок в дверь. Мы с девочками растерянно переглядываемся.

— Я никого не жду. Может, уйдут, если подождать?

Но где там — звонок становится еще настойчивее! В конечном счете Лерке не остается ничего, кроме как открыть двери. Мы гуськом тащимся следом, гадая, кто бы это мог быть.

— Девочки, там Наумов! — ахает Петрова, посмотрев в глазок.

— Зачем ты ему дала наш адрес? — изумляется Алка.

— Я не давала! — возмущенно округляет глаза Лера. — Что делать?! Открывать? — и на меня почему-то смотрит.

— А какие варианты? Давай, — хриплю.

Вот чему я всегда завидовала, так это Леркиному самообладанию. Наверное, только такие люди и могут работать в реанимации, где решения требуется принимать быстро и без колебаний.