Подари мне меня (СИ) - Анишкина Зоя

— Володя, план «Б».

* * *

Мы с Олегом не сговариваясь озирались по сторонам. Сейчас необходимо было максимально быстро убраться отсюда и спрятать папку. Понятное дело, это были копии, но хрен меня дернул тащить все в напечатанном виде. Теперь я жалел об этом.

Филатов начинал еще тогда, когда я пешком под стол ходил, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: он может работать любыми методами.

Олег это тоже знал, поэтому перед каждым поворотом аккуратно просматривал территорию. Параллельно он звонил ребятам и давал десятки указаний.

Мой ночной бросок сюда был глупой идеей. Теперь мы сами поставили себя в неудобную ситуацию.

Но, слава богу, из здания удалось выйти спокойно. Охраны нигде не было видно, что меня настораживало. Я взял телефон и, повинуясь особому порыву, быстро начал писать сообщение Мире.

Мы сели в автомобиль, и Олег резко дал по газам. Я набирал строчки и краем глаза следил за дорогой.

Друг несколько раз притормозил, проверив основные функции машины, и нас немного отпустило.

— Макс, прости, что не сказал про Машу, там все сложно.

Он сосредоточенно глядел на дорогу.

— Ты уверен, что с ней все будет хорошо? Что ни она, ни Кирилл не пострадают в этой каше?

Я знать не знал, что за Кирилл, да и стопроцентной уверенности не было. Поэтому я промолчал, лихорадочно соображая. Сообщение было написано, и я нажал «Отправить».

Как только я это сделал, из поворота выскочила фура и ослепила нас. Я лишь услышал, как Олег чертыхнулся и резко вывернул руль. Дальше последовал глухой удар.

Машина перевернулась, и это было последнее, что я помнил. В голове лишь мелькнула мысль, что старый хрен нас таки подловил.

Глава 24. Мира

Я проснулась от звука сообщения. Сонно потерла глаза и осмотрелась в поисках телефона. Я заснула прямо на диване в гостиной. Немудрено, после такого ужина-то.

Глянув на экран, я узнала номер Максима. А вот не буду смотреть, что там! Не хочу и не буду. Пока я металась в своих желаниях, сон прошел окончательно. Я решила найти тетю Иру.

Она весь вечер хлопотала над Машей и Кириллом. От рассказа девушки у меня кровь в венах стыла. Сколько же ей удалось пережить! Она настоящий боец.

Все мои беды на фоне ее проблем просто ничто. Одно меня убивало: она сказала, что мой последний эмбрион был уничтожен. Мой малыш…

Я вздохнула и зашла на кухню. Там с красными от слез глазами сидела тетя Ира. Я молча обняла ее. Видно, не мне одной стало тяжело от чужих бед.

— Ничего, Мирочка, сейчас поплачу и успокоюсь, лучше пусть это выходит. Так легче, — она утерла глаза платочком. — А ребятки спят, я их накормила и уложила.

— Спасибо, тетя, я даже не знаю, чем еще им помочь. Надеюсь, что для них этот кошмар закончился.

Мы переглянулись. Да, все надеялись, что теперь им ничто не грозит. И тут позвонили в дверь.

Я вздрогнула, а тетя с необычайной для ее возраста скоростью убежала смотреть, кто там. Оцепенев, я слышала, как она охает, шикает на вновь пришедшего и открывает дверь. Вскоре на кухню зашли Артем и крестный.

Артем был чернее тучи. Он раздосадованно смотрел прямо перед собой, словно боролся с желанием что-то сказать. А вот дядя Толя был довольным.

— Привет, Мирочка! Решил не откладывать в долгий ящик и сообщить тебе лично. — Он театрально раскинул руки: — Завтра ты станешь свободной и очень богатой женщиной!

Он улыбался, и я улыбнулась ему в ответ. Потом радостно подскочила и со всей накопившейся за эти годы нежностью обняла мужчину. Тетя Ира заохала и кинулась накрывать на стол со словами: «Это надо отметить».

Мы максимально тихо, чтобы не разбудить наших измученных гостей, сели за стол. Крестный достал свою фирменную наливку.

— В общем, все прошло даже лучше, чем я ожидал, и мне — благодаря той шикарной видеозаписи, конечно, — он хихикнул, — удалось оставить его почти без трусов! Признаюсь, это едва ли не самое удачное дело за все время моей работы.

Я сидела молча. Надеясь на это столько времени, внезапно поняла, что мне как-то все равно. Совершенно все равно. Ничего не хочу, ни денег его, ни имущества.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Крестный, а я могу все это отдать? На благотворительность, например? Или нет! — я внезапно вспомнила, как вела избитую Машу по коридору, а к ней прижимался крошечный ребенок. — Я хочу отдать все эти день и недвижимость Маше.

Он поперхнулся наливкой.

— Мирочка, не руби с плеча, это огромные деньги! Ты что? Зачем этой пигалице столько? Оплати ее проблемы, если так хочешь, и все. Зачем делать ее миллионершей? Я вообще настаиваю, чтобы завтра она на время уехала с моими ребятами.

Я вздохнула и отмахнулась:

— Да что за ерунда! Мне не нужны эти чертовы деньги. Это не мое, мне своих хватает. А Маша, пока не оклемается, шагу из этой квартиры не сделает.

Я потянулась за чаем — как-то не пошла мне настойка. Что ли, слишком горькая… Не смогла я сделать больше глотка.

— Мира, я завтра заберу ее и ребенка.

Тон крестного мне не понравился. Но ему-то какое дело до моего врача? Я внимательно посмотрела в глаза дяде Толе. Потом смутилась. Ну если уж ему не доверять, пора тогда в дурку. Но решения своего я менять не собиралась.

— Да не беспокойся, тебе-то она зачем? Артем нас прекрасно сбережет, верно ведь?

Я настойчиво посмотрела на своего безопасника. Тот молча кивнул, а крестный поджал губы.

— Ну как хочешь. Пару дней пусть поживет.

Затем он словно замялся и виновато поднял глаза.

— Мирочка, тут такое дело… Я собирал на твоего мужа данные и нашел кое-что о Трофимове. Ты же уже знаешь из папки, что Витя его брат и десять лет назад он ему перешел дорогу? — он пристально посмотрел на меня, а я лишь сдержано кивнула. — Так вот, у меня есть кое-какие записи…

И он достал диктофон и выложил его на стол. Он лучился предвкушением, торжеством. Ни капли сочувствия или понимания там не было.

Я смотрела на крестного, словно видела в первый раз. Словно того, человека, что встретил меня недавно как родную, заменил жесткий и жестокий делец.

И этот диктофон. Глупо, но я не хочу его слушать, не хочу ничего знать. Брат? Брат моего недомужа? Нет, с меня хватит, я сама в этом разберусь, сама залезу в ту папку. Но не так.

Тетя Ира застыла с чашкой кофе в руках. Ее взгляд метался между мной и крестным. Она нахмурилась.

— Анатолий, — она грозно свела брови, — тебе не кажется, что ребята сами в состоянии разобраться в своих отношениях? Тем более они друг друга знают неделю от силы. Что за методы? У Ларика научился?

Теперь она смотрела на него жестко, словно эти слова должны были иметь особое значение для них. И, очевидно, имели, так как лицо крестного приобрело бурый оттенок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ира, не лезь куда тебя не просят! Это мое дело, мое и Миры. Пусть она сама решает, что ей делать с этими знаниями.

Сестра моей матери со звоном поставила чашку на стол. Мгновенно из задорной квохчущей тетушки она превратилась в сильную и волевую женщину.

— Да ты ей и выбора не даешь! Ты прекрасно знаешь, что не читала она ту папку. Сам видишь, да наверняка тебе и Артем говорил об этом.

Я стрельнула в своего охранника гневным взглядом, который тот встретил совершенно спокойно. А вот я спокойна не была.

В последнее время мою жизнь трепало в разные стороны, и причины этому я найти не могла. Должно быть, так сложилось.

Но черт возьми, какого… какого все лезут в мою жизнь, не спрашивая меня! Хочу ли я этого, надо ли мне это? Пока я раскалялась добела, эта парочка не унималась:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ира, не лезь, твое дело — пирожки печь? Так и пеки, тебя сюда за этим поставили.

— Это ты так считаешь, индюк напыщенный! А я о ней заботиться хочу, заботиться, а не сажать в очередную золотую клетку.

Разговор набирал громкость. И в конце концов эти двое перешли на крик. Естественно, через какое-то время в дверном проеме показалось Машино лицо.