Джанет Чарльз - Одесское счастье

Собравшиеся нервно захихикали. Оставалось надеяться, что мое предупреждение сработает.

Когда вошли наши девушки, в большинстве своем они выглядели цветущими провинциальными павами на фоне напяливших высокие ботфорты-гармошки и скудные платишки-комбинашки размалеванных шлёндр, каждую из которых, помимо прикида, выдавал жесткий взгляд и горькая ухмылка. Труженицы панели фактически были собственностью бандитов, вот только обращались с ними значительно хуже, чем с «мерседесами» или «ролексами». Я не столько винила, сколько жалела этих молодых женщин. Ведь в отличие от офисных шлюх, которые спят со своими боссами и портят жизнь коллегам, эти боролись за выживание. Мне представлялось, как сначала они продавали на рынке свои ценные вещи – может, норковую шапку и серебряные столовые ложки, – разложив богатства на маленьком расстеленном прямо на земле полотенце. Следом в ход пошли товары подешевле: книги, бебехи с советских времен, потрепанные игрушки. Когда и грошовые шмутки разошлись, на продажу осталось только одно – тело.

Поначалу прикоцанные бабочки привлекательно подпирали стены в полной уверенности, что клиенты подойдут сами. Но прошел час, а мужчины, как ни удивительно, клеили сереньких мышек. Шибко умным клиенткам наподобие Светы, которые не вняли нашим предупреждениям и надели короткие кожаные юбки и высоченные каблуки, пришлось несладко. На Свету – обладательницу манящих платиновых волос и влажных губ – обычно клевали сразу. Но сегодня стоило ей подчалить к потенциальному жениху, как тот давал деру. Я насчитала восемь таких попыток с ее стороны и восемь же поспешных отступлений.

Она подошла ко мне и вздохнула:

– Даша, тебе, наверно, по барабану, но я хочу перед тобой извиниться. Никогда не думала, что... в общем, надо было тебя послушаться. Теперь я вижу, что ты действительно хотела мне помочь.

Света оглядела профессионалок у стены, а затем свой наряд. Как нарочно, с одной из них она выбрала одинаковую обувь – блестящие серебряные босоножки на высоченных шпильках.

– Еще не все потеряно, – сказала я. – Давай-ка умойся и сними эти туфли.

Света выполнила мои указания и ее дела пошли в гору. Один кавалер даже назвал ее «моя босоногая принцесса». Валентина Борисовна удовлетворенно кивала, глядя на наших скромниц.

– На целомудрие всегда имеется спрос.

По прошествии часа незваные гостьи не выдержали и начали сами подбивать клинья к американцам, но те твердили как заведенные единственное слово, которое знали по-русски (кроме слова «водка», но оно уже международное):

– Нет, нет, нет!

И наши клиентки, и жрицы любви были поражены такой небывалой стойкостью сильного пола перед лицом искушения, и в тот вечер на соушле сложилось немало пар. Таки невесело, когда мужчина становится героем лишь через то, что отверг проститутку. Некоторые из путан попозже попросились к нам в клиентки. Валентина Борисовна тут же выдала им анкеты. Молодец, даже напасти умудрилась развернуть к своей выгоде. Беда вымучит, беда и выучит.

                  * * * * *

Мы с мистером Хэрмоном прекрасно друг друга изучили. Если он напевал, значит, был в хорошем настроении. Если вздыхал, значит, ему требовалась плитка темного шоколада для поднятия духа. Я знала, что он ненавидит скандалы, дешевый кофе и бюрократию. А он знал, что порой мне попадает вожжа под хвост и я начинаю капризничать, и тут, если нахмурюсь, как грозовая туча, лучше меня не трогать. Еще он знал, что я поддаюсь умасливанию только на сытый желудок.

В понедельник шеф устроил нам приватный обед в переговорной: оливки, хумус, плов, чесночный соус, долма. «Что ему надо?» Он умильно наблюдал, как я макаю свежий лаваш в нежный соус с оливковым маслом, как беру крупную черную оливку. Закрыв глаза, я раскусила сочную мякоть. И вздохнула. И забыла, что все это неспроста. А мистер Хэрмон обратно разлил по бокалам бордо. Он таки знал, перед чем я не смогу устоять.

Налакомившись, я беспечно разнежилась, тут-то он и спросил свой вопрос:

– Куда лучше пойти в Одессе, чтобы купить кольцо?

Я на автомате перечислила названия правильных ломбардов и имена трех ювелиров, работавших с золотом высшей пробы. В голове крутилась страшная мысль, что одна-единственная причина объясняет покупку кольца. А ведь это на мистере Хэрмоне, на работе из-под него строилось мое материальное благополучие. Мне бы следовало с самого начала выдерживать свой интерес с тем же рвением, с каким советская власть берегла мумию Ленина.

Глупо.

Я сглупила. Лажанулась. Прохлопала ушами свою лафу.

                  * * * * *

Когда я пришла в «Совет да любовь», там уже ошивались Станиславские.

Win-won-won.

Валентина Борисовна пребывала в образе партработника, и ее светлый начес был взбит даже выше обычного. Папоротники и орхидеи на широких подоконниках блестели от влаги. Она опрыскивала и поливала цветы, когда нервничала. Сдается мне, у многих растений подгниют корни, если Станиславские возьмут моду наезжать сюда регулярно. Два младших братка с серьезным видом взирали на мою начальницу, словно она говорила за лекарство от рака или за долю этой троицы в нашей прибыли. Влад же просматривал наш новый каталог с фотографиями и анкетами девушек.

– Ну что тут можно сказать? – Валентина Борисовна оглядела визитеров с плохо скрываемой усмешкой. – Мы имеем дело с порядочными мужчинами, которых интересуют порядочные женщины, а не гулящие.

– Таких мужчин в природе не бывает, – заявил младшенький Олег.

– Господа, пожалуйста, примите в расчет, что наши клиенты приезжают сюда с определенной целью – найти жену, – вклинилась я в разборку. – Если бы они нуждались в секс-услугах, то купили бы целевой тур куда-нибудь в Азию. Но они выбрали путешествие за невестой. И, преодолев тысячи километров, снимать проститутку на глазах двух сотен потенциальных избранниц, согласитесь, не шибко умно.

Братья синхронно кивнули и ненадолго погрузились в молчание.

– Может, разослать шалав по гостиницам? – предложил Олег. – Пусть выяснят, в каких номерах остановились американцы, и просто постучатся. В Москве вон так и делают. Обслуживание номеров по-русски!

Валентина Борисовна поперхнулась, но я пресекла ее возражения одним взглядом. Если братья выболтают нам свои замыслы, у нас появится шанец что-нибудь предпринять. Обратно изобретем контрмеры.

Заметив, что меня не заколыхал их коварный план, Влад отложил каталог, снял солнечные очки и подошел ко мне. Мы с ним были почти одного роста. Он набузонил на свои темные волосы слишком много заграничного геля, но все равно выглядел на загляденье.