Падший враг - Л. Дж. Шэн

— Как долго будет продолжаться это выступление? — Он продолжает.

— Один год.

— Как мило. — Ма прочищает горло, разочарование звучит в ее голосе. — Это . . . Я имею в виду, это то, что ты хотела. Я рада за тебя.

Краем глаза я вижу бурый камень Адской Кухни. Мои ноги словно налиты свинцом. Я знаю, что огорчила своих родителей, которые думали, что я с теплотой отношусь к идее вернуться домой. Какая-то часть меня все еще хочет вернуться домой. Она тоже не маленькая. Но эта роль важна по многим причинам. Одну из них я даже не могу произнести вслух.

— Пожалуйста, прекрати. Ты заставляешь меня краснеть от всего твоего волнения, — бормочу я, но в моем голосе нет настоящего укуса. Как ни больно мне это признавать, я их понимаю. Они хотят лелеять меня, помочь мне встать на ноги. Присматривать за мной, пока я рядом.

— Я просто не думаю, что это хорошая идея, что ты там совсем одна, — говорит Ма с тяжелым вздохом. — Может, мне приехать? Только на пару недель? Приготовить тебе персиковый коблер? Я не буду стоять у тебя на пути. Не волнуйся. Эта старушка может найти себе развлечение сама.

— Не надо, ма, — умоляю я, паника охватывает меня. — Я в порядке. Я обещаю.

Наша квартира — кажется, теперь это моя квартира — современная, с двумя спальнями. С открытой кухней, восточным видом на горизонт Манхэттена и тем, что риелторы любят называть характером. Мне нравится в ней все. Стеганые кожаные табуреты у черного гранитного острова на кухне, предметы искусства, которые мы с Полом собирали на маленьких блошиных рынках во время нашего медового месяца, и больше всего то, что это место все еще пропитано его присутствием. Набухшее от обещаний и ожиданий, что он вернется в любой момент.

Что он толкнет дверь с улыбкой ведущего дневного шоу и объявит: «Дорогая, я дооома!»

Сбросит меня с ног, крепко поцелует и спросит, как поживает его любимая девушка.

Его кроссовки все еще стоят у двери. Его зубная щетка спрятана в чашке у раковины «Джек-и-Джилл», щетинки изогнуты, как спелый одуванчик. Пол вытер зубы до крови.

Меня странно утешает, что его йогурты все еще в холодильнике, рассортированные по просроченным срокам, хотя я знаю, что их быть не должно. Что его запасные контактные линзы все еще висят у крана его раковины, ожидая, когда их наденут.

Вот почему я не хочу, чтобы родители навещали меня. Я не должна хранить эти вещи. Повседневные мелочи, которые он больше не будет использовать. Его таблетки в оранжевых баночках, очки для чтения на ночном столике вместе с открытой газетой, которую он читал, и статьей, которую он так и не закончил, глядя на меня. «Добыча на дне моря».

В том, что мы расстались так некрасиво, виноват "Нью-Йоркер".

В последний раз, когда я его видела, мы поссорились.

Я приставала к нему с просьбой отменить подписку на газету. Он так и не притронулся к ней, а у меня аллергия на мировые новости и тревогу, которую они вызывают. Я выросла экономной, и мне не нравилось, что Пол выбрасывает деньги просто так, без всякой причины, если они у него есть. В тот вечер он демонстративно открыл газету, прочитал половину статьи, отложил ее в сторону и пообещал, что прочитает остальное, когда вернется из поездки в Париж.

Не закрывай газету. Я вернусь к этому, — предупредил он. Ей богу, я вернусь. Единственная причина, по которой я не беру ее с собой, это то, что Фил всегда хочет поговорить о бейсболе, когда мы летаем вместе.

Я никогда этого не делала. Она осталась на месте. Каждая новая газета, которую я получаю каждый день, свернута и ждет в стопке в кладовке, пока Пол придет и прочитает ее. Как будто он может однажды материализоваться, войти сюда и спросить меня, что он пропустил за эти восемь месяцев.

Шагая по квартире, я провожу пальцами по книгам на полках — смесь моей любимой классики и его Джека Ричера — и приборам из нержавеющей стали, которые мы выбрали вместе.

Реальность вгрызается мне в живот. Я не могу позволить себе сохранить это место. Несмотря на то, что Пол выплатил ипотечный кредит до того, как мы поженились («Плохая инвестиция», — возразил он, но я хотела жить в доме, который полностью принадлежит мне), и я унаследовала собственность как его жена, каждый месяц накапливается слишком много счетов.

Налог на недвижимость, парковка, еда, здравоохранение и транспорт заставляют меня копаться в деньгах по страховке, которые я получала каждый месяц с тех пор, как он умер.

Пол и я подписали железный брачный контракт по просьбе его родителей, что означает, что я не так богата, как люди могут подозревать. В то время я не придавала этому большого значения, потому что мысль о том, чтобы когда-нибудь расстаться с Полом, была для меня безумием.

Будет хреново продавать и уезжать, оставляя все свои воспоминания позади.

Может быть, эта новая роль Нины в «Чайке» поможет мне удержаться на плаву, но я в этом сомневаюсь. Это всего лишь годовой контракт, а не выступление на Бродвее. Больших денег не заработать.

Раздается звонок в дверь. Я отпрыгиваю назад, застигнутая врасплох, но потом вспоминаю, что заказала любимое блюдо Пола. Banh xeo и cha ca. Я спешу к двери, даю чаевые курьеру и открываю дешевую бутылку красного вина. Я ставлю две тарелки перед телевизором на журнальный столик. Я наливаю Полу бокал и насыпаю еду на его тарелку, убирая вручную всю детскую кукурузу, потому что он ее ненавидит. Несмотря на то, что я умираю от голода, я жду, пока загрузится Netflix, прежде чем сделать первый укус. Это было его извращением.

По крайней мере, имей манеры пропустить вступление, куколка. Еда не убежит.

Я сейчас схожу с ума, подаю полную тарелку призраку моего мертвого мужа? Абсолютно. Меня это очень волнует? Неа. Это одно из редких преимуществ жизни в полном одиночестве. Мне не нужно скрывать свое безумие.

— Сегодня вечером, мой дорогой, мы будем смотреть «Ведьмака». — Я знаю, что это не твоя чашка чая, но Генри Кавилл мой, и ты ничего не можешь с этим поделать, — шучу я, начиная первую серию и откусывая от кусочка пышного рисового блинчика с начинкой. — Исполнительное решение. Следовало быть более осторожным. Таким образом, у тебя будет право голоса в этом вопросе.

Среда была нашей вьетнамской едой на вынос и телевизионными вечерами. Возвращаясь с работы, Пол забирал еду, возвращаясь с работы, а я убирала квартиру, доставала продукты и гладила его одежду, традиции живы, хотя его