Измена. Вторая семья моего мужа (СИ) - Шевцова Каролина

В эту секунду я его почти ненавижу. Но себя еще больше, за малодушие и слабость.

Потому что уже через несколько часов я сижу в огромном книжном магазине, окруженная тридцатью журналистами и парой покупателей, которые забрели сюда случайно и не понимают, отчего такой ажиотаж. Все готовятся, настраивают камеру, мне подливают воды, пока Антон цепляет на белую рубашку крохотный микрофон. Надевать белое на съемки дурной тон, но у меня не было сменной одежды. А взять у Насти черный деловой костюм не поднялась рука.

Черный. В такой день. Будто бы я справляю траур по живому мужу. Поэтому Фомичев что-то выговаривает сквозь зубы про то, что в кадре я сольюсь как моль. Плевать. Мы здесь ради книги Фила, а не ради чьих-то амбиций.

Начинается съемка. Все идет размеренно, и с долей уважения к моему горю.

Я объясняю, что роман находится на финальной стадии вычитки, что он завершает историю, что никакие правки в текст вноситься не будут, а муж мой скоро пойдет вот-вот придет в себя, чтобы лично сделать все заявления. То ли Фомичев регулировал список вопросов, то ли отбирал журналистов, но за всю встречу мне не попалось ни одного хама.

Да, авария. Да, в машине была ассистентка мужа. Да, ужасная трагедия. И сразу за этим вопрос про экранизацию. Несколько месяцев назад Фил продал права на книгу одной кинокомпании и сейчас велся подбор актеров на главные роли. Все это интересовало журнашлюшек гораздо больше, чем самочувствие моего мужа. Что ж. Пусть так. Искреннее равнодушие всяко лучше напускного сочувствия.

Я почти расслабилась и выдохнула, когда увидела в толпе знакомый женский силуэт. Нюра привидением влетела в книжный. Такая же белая лицом. В такой же несуразной кофточке.

- Господи, ну зачем вы ее слушаете! – Прокричала она. – Римма Григорьевна, замолчите! Хватит этого фарса, вы же просто делаете шоу!

В помещении вдруг стало тихо. Даже кондиционер перестал шуметь. Все замерли, включая меня, и повернулись в сторону выхода. Прямо на Кузнецову Аню, на ее русые растрепанные волосы, молодое, но изможденное лицо и уродливую розовую кофту на пуговицах! Такая бы неплохо смотрелась в кадре, в отличие от моей рубашки, но я бы в жизни не надену это убожество.

Наверное, у Ани сдали нервы. Попасть в аварию, да еще такую, где машину приходится доставать из Невы, сломит кого угодно. Тем более наивную девушку, которая почти всю жизнь прожила с родителями в деревне и только недавно научилась заказывать продукты онлайн.

Я медленно подношу к губам стакан воды и пью, в надежде, что Антон сейчас уведет Нюру. Отвечать на ее вопрос не нужно, да и вопросов она не задает. Так, крикнула что-то обидное в пустоту. Шоу. Милая девочка, меня от этого шоу уже тошнит, но я держусь ради Филиппа.

Вода в стакане закончилась и еще несколько секунд я тяну теплый воздух. Странно, но Фомичева рядом нет. И даже два случайных посетителя вышли из зала, потеряв к нам интерес. Я морщусь. Ужасно не люблю сцены, а судя по красным, воспаленным глазам Нюры, она уже не замолчит.

- Аня, - говорю мягко, уверенно, - Пожалуйста, сядь на свободный стул, после конференции я отвечу на все твои вопросы.

Но Аня не двигается с места. Стоит и кривит бледные искусанные губы.

- В этом вся вы, Римма Григорьевна. Ни единой эмоции, а только приказы. Сядь, встань, работай! Вы может, не знаете, но Черная княгиня в книге с вас списана. Филипп Львович точно угадал образ женщины без души.

Хмурюсь. Смотрю прямо на стол, на мои мелко дрожащие руки. Уверена, подними я взгляд выше, увижу, оскалившиеся пасти журналистов. Те готовы растерзать нас обеих за легкий намек на сенсацию, но я не доставлю им такого удовольствия.

- Отчего же, знаю, - вру я. Спорить с сумасшедшими себе дороже, так что я соглашаюсь. – Мы с супругом обсуждали, что я должна стать прототипом его героини. Черная княгиня прекрасно вырисованный образ…

- Какой он вам супруг?! Вы ему никто!

Я понимаю, что злиться на эту девочку все равно, что драться в песочнице за совочек с трехлетним карапузом, но нервы не выдерживают, и я произношу, вычленяя каждое слово.

- Белый Филипп Львович мой муж, Аня. Вы повредили голову при падении и вам лучше обратиться в больницу, сейчас я вызову скорую и провожу вас. – И уже в сторону. – Я прошу прощения, что конференция закончилась раньше запланированного, но здоровье нашей ассистентки сейчас мой приоритет.

- Мне не хорошо не из-за аварии, - кривляется Нюра. Ее руки лежат на плоском, я бы даже сказала впалом животе. – А потому что я беременна!

- Тем более, - я встаю с места. В голове вакуум, но все сказанное я обдумаю потом, сейчас мне нужно закончить встречу и выйти на воздух. Кручу головой в поисках выхода. Или окна. Здесь так душно, что нужно открыть окно, иначе мы все задохнемся. Пока я ищу, как нас спасти, Аня продолжает говорить и голос ее прорывается откуда-то издалека, из-за плотного слоя ваты.

- Вы не понимаете, Римма Григорьевна! Вы Филиппу Львовичу просто жена, а я любимая женщина! Мы с ним ждем ребенка! И пока я сижу в больнице со своим мужчиной, вы раздаете интервью, как последняя эгоистка!

Я не потеряла сознание. Хотя, наверное, это был бы лучший выход. Но вместо этого я ослепла от тридцати вспышек взорвавшихся прямо у меня перед глазами. А сразу после зал утонул в гомоне и воплях.

Глава 4

Меня никто не останавливает, когда я выхожу из книжного. Зачем? На вопросы ответила я, заголовки сделала Нюра, а нас обеих завтра напечатают на полосе какой-нибудь газеты. Неделю посплетничают, и забудут.

Они… забудут.

Я – никогда.

Кручу головой в поисках Фомичева и Ани. Кажется, его куртка и розовый свитер мелькали возле самой двери, но сейчас здесь пусто.

- Ты уже закончила? – слышу взволнованный голос рядом. Никита тяжело дышит и держится за бок.

- Ты бежал?

- Разумеется.

- Зачем?

- Чтобы забрать тебя, зачем еще?

- Тебя Настя отправила? – Никита опускает глаза в пол и шмыгает носом, как бродячий пес. Понятно. Не хочет выдавать маму. Я глажу его по плечу, чтобы хоть как-то подсластить сказанное: - Ник, не нужно со мной нянчиться, я взрослая женщина, понимаете? И могу сама взять такси и доехать куда мне там надо.

- А куда вам там надо?

- В больницу.

- Понял, отвезу.

Савранский кивает и вцепившись мне за руку, тянет к парковке. Поначалу я еще пытаюсь вырваться, но потом успокаиваюсь. Что могут мои сто шестьдесят сантиметров против этой двухметровой каланчи с армейской подготовкой и системой тренировок от Тимура. При желании Никита может сломать меня пополам, пока я строю из себя силачку.

В машине, которая не похожа на Настину, вкусно пахнет персиками. И играет приятная музыка. И Зачем-то лежит на сидении плед.

- Подумал, что тебе холодно будет, - бурчит Настин сын.

- Спасибо за заботу.

Я складываю плед в ровный прямоугольник и убираю его назад. От стресса и ужаса у меня пылают щеки и не только они. Кажется, что тело горит как при простуде. Хочется скинуть с себя плотную хлопковую рубашку и остаться в одном белье, настолько мне жарко.

Пока Никита что-то рассказывает, я пытаюсь дозвониться до Фомичева. Потом до Нюры. И под конец, когда отчаяние накатывает и накрывает волной, набираю Филиппа. Осталась крохотная надежда, что все это затянувшаяся первоапрельская шутка. Потому что в жизни так не бывает! И если первые двое просто не берут телефон, то на последнем звонке безжизненный голос сообщает:

«Абонент выключен или находится вне зоны действия сети».

Выдыхаю и сглатываю. Стараюсь ни о чем не думать, просто отключиться, пока мы стоим в пробке. Но поздно. Глаза щиплет, а в носу свербит от желания зареветь. Со мной такого не было… примерно никогда. Я задерживаю дыхание, считаю до десяти, чтобы справиться с этой глупой, никому не нужной истерикой.

Белый ненавидел женские слезы, и потому я разучилась плакать. Не сразу. Со временем. Постепенно. Он много чего не любил, и мы вместе меняли это плохое во мне на хорошее. Я чувствовала, что должна уступить. Как же, жена гения, которую впустили погреться в такую хорошую семью. От благодарности и любви к Филиппу я готова была на все.