Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская

- поучительно поднимает указательный палец Мария. - Становятся вообще отбитыми, когда дело кровиночки касается, так что ты там с ним помягче. Как психиатр с сумасшедшим.

- Скажешь еще, - смеюсь, выпуская ее из кабинета и закрывая дверь на ключ.

Сделав небольшой крюк на машине, чтобы доставить коллегу по адресу, я отправляюсь на вызов. На территорию элитного жилищного комплекса меня впускают без проблем, стоит лишь назвать охране свою специальность и цель визита. Оказывается, педиатра очень ждут и велели не задерживать.

Затаив дыхание, захожу в нужный подъезд и поднимаюсь по ступенькам, крепко сжимая кожаную ручку саквояжа. Угрожающие слова Марии больше не кажутся мне смешными. Особенно когда слуха касается тонкий детский писк, а следом грубый мужской баритон:

- Это ребенок, черт бы вас побрал. Да, они плачут. И иногда даже кричат, если у них что-то болит, - рявкает с нотками обреченности. - У моей дочери как раз болит, и я не знаю, что…

- Успокойте ее, она уже больше часа непрерывно орет, у меня мигрень, - перебивает его женщина в возрасте. Наверное, одна из тех пенсионерок, которым мешает любой шум.

- Беруши в помощь, - жестко огрызается бедный отец, видимо, устав препираться с ней.

Младенец тем временем заходится в истошном вопле, и я ускоряю шаг. Кажется, я по адресу…

- Лучше я вызову полицию и опеку, пусть они с вами разбираются, - неожиданно заявляет соседка, явно перегибая палку.

- Стоп-стоп! – опешив, повторяет мужчина.

На секунду и я останавливаюсь на лестничном пролете, будто подчинившись его командному тону. Прислушиваюсь к переговорам, которые заведомо обречены на провал.

- Вы мне не понравились с первого дня, как сюда заехали. Ни минуты покоя! И вообще, вы подозрительный какой-то: живете в бардаке, одеты как бомж, еще и грязный…

- Да на меня дочка срыгнула, - обреченно защищается так называемый бомж.

- Может, вы ее вообще украли? Кстати, где мать?

Вспыхиваю от негодования. Это уж слишком! Как бы громко ни вели себя соседи, это не повод терроризировать их, тем более, манипулируя ребенком. Поэтому я быстрее поднимаюсь по лестнице. Пора вмешаться.

- Мать дома? – настаивает токсичная бабулька.

Ответа не слышу. Мужчина почему-то молчит, словно внезапно впал в ступор. Заметив меня, отмирает и выгибает бровь, проходится по мне пустым взглядом, успевая покачивать скандалящего младенца, который умещается у него на одном локте. Отец и правда выглядит ужасно – похож на робота, выполняющего заложенную программу.

- А вот наша мама, - нагло кивает на меня, заставляя растеряться и на миг лишиться дара речи. - Сейчас она малышку успокоит. Да, дорогая?

Глава 2

Худосочная женщина с любопытством оборачивается, проходится по мне внимательным, раскладывающим на атомы взглядом, чуть прищурив глаза и машинально оттянув пальцем уголок правого. Медленно оценивает мою фигуру – и поднимается к лицу. Я смело и нагло изучаю ее в ответ, ухмыльнувшись одним уголком губ. Мысленно отмечаю, что она вовсе не бабка, коей показалась мне по тону и поведению. На вид ей лет пятьдесят с небольшим, одета в длинный шелковый халат в японском стиле, кольца на безымянном пальце нет и, судя по маниакальному желанию лезть в чужую семью, детей – тоже, по крайней мере, они с ней точно не живут. Дама приятной наружности, но постаревшая и очерствелая внутри. Диагноз – затянувшаяся тоска.

- Мать, значит? – упирает она руки в бока, пока я аккуратно делаю шаг ближе к отцу с ребенком, словно подсознательно оберегаю пищащую кроху. – Какая фифа, - выплевывает завистливо. - Ясно, кто в вашей семье при деньгах и за чей счет квартиру в нашем элитном районе снимаете. Альфонс, получается? – ехидно обращается к мужчине, а он никак не реагирует.

Вблизи выглядит еще более мрачным и обреченным, чем на первый взгляд. Осунувшийся, серый, с глубокими темными мешками под глазами, будто круглые сутки не спит. Пока я отвлекаю его надоедливую соседку, он молча разворачивается и неспешно уходит вглубь коридора, фокусируясь исключительно на дочке. Скрывается за дверью одной из комнат, бросив нас.

- Вы слишком много себе позволяете, - проследив за странным отцом, больше похожим на призрак, я воинственно поворачиваюсь к женщине. – Кстати, у вас есть разрешение на содержание домашних животных? – многозначительно киваю на волоски белой шерсти, контрастирующие с черно-фиолетовым узором на ее груди. – Насколько я знаю, у нас это не приветствуется. Стоит ли мне обратиться в управляющую компанию? – блефую с невозмутимым видом. Я понятия не имею, какие здесь правила и кому жаловаться в случае чего, да и не собираюсь, но ей об этом знать не следует.

- У меня нет кошки, - цедит сквозь зубы, и опрометчивая фраза выдает ее с потрохами. Осознав, какую глупость совершила, ретируется к двери. – Пойду отдохну, мигрень начинается, - касается пальцами лба, забывая о своей угрозе вызвать опеку.

- Одной проблемой меньше, - выдыхаю ей в спину. – Осталась главная, - всматриваюсь в пустоту темного коридора.

Переступаю порог, запираю квартиру изнутри, ставлю саквояж на единственный свободный островок комода среди разбросанных детских вещей, соплеотсосов, погремушек…

- Мда-а, - тяну с необъяснимой грустью, снимая плащ и цепляя его на крючок.

Переступаю через неразобранную дорожную сумку, которую будто забыли в углу, и озираюсь по сторонам. Всюду веет безысходностью и отчаянием, даже ребенок не спасает гнетущую атмосферу. Воздух пропитан частицами боли и печали.

Поежившись, невольно кутаюсь в пиджак, хотя в помещении не холодно. Замечаю рамку у зеркала, беру ее в руки. На фотографии – красивая шатенка, улыбается широко, искренне и заразительно. На секунду я тоже приподнимаю уголки губ, но настроение летит в бездну, когда я вижу черную ленточку в углу…

Услышав шаги, быстро возвращаю рамку на место, опустив изображением вниз. Сцепив кисти в замок перед собой, вскидываю взгляд на дверной проем, где появляется хозяин дома. Он на ходу стягивает с себя футболку, грубо комкает ее в руках, быстро надвигается на меня, грозясь снести со своего пути, как бешеный поток плотину.

- Кхм-кхм, - скромно покашливаю, напоминая о себе.

Он чуть не спотыкается на ровном месте, резко останавливается и замирает как вкопанный. Смотрит на меня с легким шоком, будто забыл о