Отголоски тишины - Энн Малком

было выглядеть неуклюжей идиоткой перед Киллианом, к тому же я очень обрадовалась, увидев Зейна. Я знала, что в нем скрывалось нечто большее, чем он показывал.

— Так и думала, что вы можете быть здесь. Это ведь ваш клуб, верно? — спросила я, оглядывая гараж и большое здание сбоку, заметив развевающийся над ним флаг. — Я сказала маме, что мы должны зайти и поздороваться. — Я посмотрела на нее. — Но она не хотела вас беспокоить. Полный отстой с машиной, но, по крайней мере, вы здесь, и мы можем еще раз поблагодарить вас за помощь.

Этот жест нашел отклик где-то глубоко внутри. Это заставило меня осознать, что мой отец сделал бы то же самое, если бы был рядом. По крайней мере, тот отец, которого я себе представляла. Может, именно поэтому Зейн мне сразу понравился, несмотря на грозную внешность. Он был хорошим парнем. Я чувствовала это, а также то, что ему нужен тот, кто поможет, точно так же, как нам время от времени может понадобиться чья-то помощь. Не спрашивайте меня, откуда взялась эта идея; я понятия не имела. Просто знала, что так и есть.

Над моей головой вспыхнула лампочка.

— Вы должны пойти с нами в кино, мы приглашаем вас в качестве благодарности. Не волнуйтесь, мы не смотрим девчачьих фильмов. Мы любим боевики — чем больше невероятных, нереальных взрывов и автомобильных погонь, тем лучше, — быстро добавила я, желая дать ему и, возможно, другим мужчинам, особенно Киллиану, понять, что мы с мамой не похожи на других. Я не понимала, зачем мне нужно, чтобы они это знали. Я никогда не старалась изменить мнение людей о себе. До настоящего времени. Какая-то странная, инстинктивная часть меня чувствовала, что это поворотный момент для нас с мамой.

Зейн посмотрел на меня, хотя и не улыбнулся, но моя улыбка не дрогнула. Я понимала, что ему, вероятно, нужно сохранять свой уличный авторитет или как там это называется. У меня же таких проблем не было.

— Кино — не моя тема, Лекс, — ответил он.

Моя улыбка слегка дрогнула. Видимо, это была рискованная ставка.

Взгляд лысого мужчины с татуировками на шее заметался между мной и мамой.

— Мама? — повторил он недоверчиво. — Ни хрена подобного. Это твоя дочь?

Я проглотила смешок, услышав его откровенные ругательства. Мама никогда при мне не ругалась. Это было действительно смешно. Каждый ребенок в школе сквернословил, как и каждый персонаж большинства фильмов, которые мы смотрели, но она этого не делала. Поэтому я следовала ее примеру: инстинктивно подражала некоторым маминым убеждениям и привычкам. Я тоже не особенно любила ругаться. Возможно, этому способствовали мои любимые книги. Где это видано, чтобы Джейн Эйр ругалась так, как это делали мои ровесницы в наши дни.

— Так мне сказали в больнице, — сухо ответила мама, и я заметила, что ей пришлось оторвать взгляд от Зейна, чтобы обратиться к спросившему ее мужчине.

От этого взгляда у меня что-то сжалось в животе.

— Да ты прикалываешься! Не может быть, что тебе столько лет, чтобы иметь такую взрослую дочь, — возразил он.

Ничего необычного, люди часто удивлялись, узнавая, что мама приходится мне мамой, а не старшей сестрой. Она родила меня молодой, очень молодой, и едва выглядела достаточно взрослой, чтобы иметь ребенка, не говоря уже о шестнадцатилетнем подростке, как я. По сути, мы очень походили друг на друга. У обеих вьющиеся светлые волосы, хотя я носила свои длиннее и не так сильно их укрощала, как мама. Обе светлокожие и миниатюрные, но мой нос украшала россыпь веснушек, чего у мамы не было.

Веснушки.

От этой мысли мой желудок перевернулся, и мой взгляд остановился на Киллиане. Он пристально смотрел на меня, будто делал так все время.

— Скажи это врачам, которые вырезали ее из меня шестнадцать лет назад. Хотелось бы думать, что я не зря перенесла серьезную операцию, — ответила мама в своей — и моей — фирменной саркастической манере.

Я удивилась раздавшемуся смеху пугающих байкеров над мамиными словами. Не то чтобы мама не была смешной, напротив, но эти мужчины выглядели серьезными — горячими, но серьезными. Приятно видеть, что они не лишены чувства юмора; это делало их менее пугающими.

— Представлю вас официально. Это плод чрева моего, иначе известная как Лекси. — Мама указала на меня, будто вручала призового быка.

Я тепло улыбнулась всем и слегка помахала рукой.

— Привет, — поздоровалась я, по какой-то неизвестной причине чувствуя себя с ними комфортно. Я была дружелюбной, но не всегда сходилась с людьми сразу. Все эти мужчины, хотите верьте, хотите нет, вызывали во мне непринужденность.

Ну, почти все. Я чувствовала на себе взгляд Киллиана. С ним мне определенно было не по себе.

— Я — Кейд, — ответил высокий брюнет, слегка угрожающего вида, переводя внимание то на маму, то на меня. Его взгляд казался одновременно суровым и нежным. Телосложение у него было не таким массивным, как у Зейна, но все же крупным. И, как и у всех остальных, за исключением Киллиана, его тело покрывали разнообразные татуировки.

Блондин, немного худее, но тоже крупный, и с потрясающим мужским пучком на голове, тепло ухмыльнулся.

— А я — Брок, рад познакомиться с вами обеими. — Он направил свою ухмылку на Зейна, но это выглядело скорее поддразниванием. — С Зейном вы, видимо, уже знакомы.

Он подчеркнул имя Зейна. Я предположила, что причина этого заключается в том, что он впервые представился как «Булл», когда менял нам колесо. Я отказалась верить, что это его настоящее имя, и он отрывисто объяснил, что это его «дорожное имя». Зейн — его настоящее. Мне оно понравилось гораздо больше, и подходило ему как нельзя лучше.

— Да, Зейн на днях спас наши шкуры, когда у нас спустило шину, — объяснила я, поскольку мама в присутствии Зейна, казалось, проглотила язык. — Мама не умеет менять колеса, — добавила я, немного подзадоривая ее.

Мое заявление попало в цель, и ее взгляд остановился на мне.

— Я могу поменять колесо, — почти прошипела она в мой адрес.

Я ухмыльнулась ей.

— Нет, мама, отсюда и твое предложение позвонить в «помощь на дороге», — поддразнила я.

Она прищурилась на меня.

— В то утро я еще не выпила ни капли кофеина, куколка, — выдавила она с натянутой улыбкой. — Я едва контролировала мелкую