Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

с пробиотиками. Честно говоря, в моей голове не укладывается, как это может работать, но я абсолютно не разбираюсь в вопросе. Зато могу хорошо кивать и изображать интерес.

В палате я перебираюсь в ходунки. Игорь, конечно, тут как тут и помогает, причем делает это даже с большим рвением и осторожностью, чем Симона. Я снова благодарю и ковыляю до вазы. Цветы здесь были в первую неделю – их заказали мои сестры. Оказалось, что в наш век интернета и онлайн оплат сделать это вообще несложно. Но букет Карпова настолько большой, что я с трудом заталкиваю в вазу только половину роз. Остальные так и остаются лежать рядом на тумбе.

— Как Ольча? – наконец, спрашиваю я, когда в долгой-долгой речи Игоря, наконец, возникает пауза.

— Ольга? – Он как-то натянуто улыбается. – Она в порядке, насколько я знаю.

Мягко говоря, это не совсем то, что я хотел слышать, и у меня снова появляется нехорошее предчувствие. Если спрошу его в лоб, почему он здесь – это будет слишком грубо? Будь на его месте любой другой человек, которому я не обязана как земля – солнцу, я бы не ломала голову над правильными и деликатными формулировками, но это ведь Игорь Карпов – человек, который абсолютно бескорыстно оплатил дорогую операцию, по сути, почти постороннего человека. Если бы однажды на улице мне повстречался волшебник, взмахнул палочкой и телепортировал меня прямо на операционный стол – я была бы точно так же удивлена и шокирована его поступком, как и тем, что сделал Игорь.

Но все же…

— У вас все хорошо? – спрашивает Карпов, расхаживая по палате, заложив руки за спину и разглядывая простые белые стены с таким интересом, будто на них развешаны полота известных художников.

— Не считая вот этого, - покрепче сжимаю пальцы вокруг стальных поручней, - все отлично.

Карпов резко поворачивается на пятках и немного краснеет, когда его взгляд натыкается на ходунки, в которые я вцепилась, словно немощная старушка.

— Прошу прощения, Вероника! – Он и правда выглядит смущенным, несмотря на нашу разницу в возрасте и статусах. Краснеть и заикаться (даже без абсолютно романтического подтекста!) следовало бы мне, а не успешному сорокалетнему предпринимателю и создателю собственной торговой марки. – Я имел ввиду, хорошо ли с вами обращаются и не нужны ли какие-то дополнительные возможности, чтобы ускорить процесс выздоровления. Только сразу очень попрошу вас забыть глупое стеснение и сказать мне все как есть. Учтите, даже если вы будете упрямствовать и скромничать, я все равно узнаю все, что мне нужно… да хотя бы у той милой медсестры. Считайте, это…

— Игорь, скажите, - я все-таки набираюсь наглости задать неприятный колючий вопрос, - Оля знает, что вы здесь?

Карпов медленно закрывает рот.

Даже если через минуту он, глядя мне в глаза, с самым честным видом скажет, что на самом деле все это – именно ее план, я не поверю ни единому слову.

— Игорь, я благодарна вам за все, но…

Он так порывисто шагает ко мне, что я в попытке увернуться на мгновение забываю о своем немощном состоянии и едва не заваливаюсь на бок. Только его руки, которыми Игорь прижимает к полу мои ходунки, не дают мне грохнуться.

Я все равно пытаюсь отклониться назад, хотя Карпов больше не пытается пролезть в мое личное пространство. С другой стороны – куда уж больше, он так близко, что я могу сосчитать каждую черную точку у него на носу.

— Вероника, ты у меня из головы не выходишь! – каким-то больным, словно температурно-горячечным голосом, громко шепчет Игорь. – Я все время о тебе думаю. Ты просто… как наваждение – все время крутишься…

— Игорь, пожалуйста, остановитесь! Это неправильно! Господи, да что вы… Как вы можете, Оля ведь моя сестра!

Наверное, с моей стороны было слишком наивно полагать, что этого мизера хватит, чтобы воззвать к его совести, но я точно не ожидала, что в ответ на них Карпов внезапно искривит губы в гримасе отвращения. И хотя бы на время, но мои слова заставят его отступить. Лично для меня это мало что меняет, потому что я все равно практически загнана в угол, но так он хот я бы больше не дышит мне в лицо.

— Ольга… - Карпов возносит руки вверх, как будто моя сестра где-то там, сверху, и наблюдает за нашей сценой. – Твоя сестра хорошая девушка. Просто хорошая девушка, которых у меня было столько, что я сбился со счета на пятом десятке. Она такая… примитивная.

— Игорь, вы говорите о моей сестре, - напоминаю я и продолжаю мысленно уговаривать себя удержаться хотя бы от откровенных грубостей.

Зря я согласилась на все это!

А теперь, став заложницей его «огромной услуги», вынуждена…

Ох, господи. Поверить не могу, что все это происходит на самом деле.

— Вероника, ваша сестра меня вообще никогда не интересовала, - пожимает плечами Карпов. Он как будто даже рад, что, наконец, смог произнести вслух то, что носил в себе все это время. – Я просто нашел самый подходящий способ подобраться к вам. Потому что вы, в отличие от Ольги, ценный и редкий экземпляр. Настоящая коллекционная статуэтка.

Ценный экземпляр? Коллекционная статуэтка?

Где-то я это уже слышала.

— Игорь, я думаю, вам лучшей уйти прямо сейчас.

Я чувствую себя так, словно меня, чистенькую и свежевымытую, только что с ног до головы облили дерьмом. Густым и таким мерзим, что от него невозможно будет отмыться даже через сто ванн, а его мерзкий запах останется со мной навсегда. Если бы мне хотя бы раз пришло в голову, что за этой феноменальной щедростью может скрываться неприятный подтекст – я бы никогда не согласилась на эту авантюру. Но… я так хотела верить хотя бы в какое-то чудо, что позволила себя стать слепой и глухой. Просто взяла то, что само легко шло в руки, и мой голос разума ни разу не забил «тревогу», а предчувствие продолжало спать сладким сном.

Как было и с Олегом. Хотя насчет него, справедливости ради, мои интуиция постоянно посылала тревожные звоночки. Но я так хотела сбежать от своей неразделенной любви, так хотела хотя бы чем-то заткнуть черную дыру в сердце, что умышленно оглохла и ослепла.

Именно про таких как я говорят: «Жизнь ничему не учит».

— Я бы хотел сначала поговорить, -