Нора Филдинг - Приговоренные к любви

— Котенок, они не старинные, а просто ста­рые. Между этими понятиями есть огромная раз­ница, часто выражающаяся в астрономических суммах.

Меня всегда поражали разносторонние зна­ния Эрика, но в тот момент я его не послуша­лась. Некоторые бабушкины вещи были сданы на хранение, а кое-что приобрели мои колле­ги по работе. Распродажа и дала мне возмож­ность купить этот драндулет, на котором я сей­час ехала.

Я с силой вдавила педаль газа. Машина сде­лала рывок и остановилась. Я снова нажала на педаль, но старый «ситроен» ехать дальше не захотел. Я продолжала мучить машину, но вдруг над ухом раздался возмущенный мужс­кой голос:

— Что вы делаете! Вы что, сумасшедшая? Сейчас же остановитесь!

Я послушно нажала на тормоз. Кто-то рва­нул дверцу и с силой толкнул меня в бок, стас­кивая с сиденья и выволакивая из машины. Я не сопротивлялась, только подняла глаза на моего похитителя и обомлела.

— Эрик! — прошептала я, падая ему на грудь. — Наконец-то ты вернулся, Эрик!

— Какой к черту Эрик? Ты пьяная или наню­халась дури? Что ты вытворяешь? Чем помеша­ла тебя моя машина? Я остановился на обочине только для того, чтобы ты своей развалюхой ее таранила? Отвечай, черт тебя побери! — Муж­чина в буквальном смысле отдирал меня от лац­канов своей куртки, в которые я вцепилась мер­твой хваткой.

— Эрик, — продолжала я стонать, пытаясь снова ухватиться за мужчину.

Мне это не удавалось, но сконцентрировать свое внимание я все-таки смогла. Передо мной возвышался блондин примерно моей масти, если отмыть мою шевелюру до ее родного цвета. Но в отличие от меня природа для него расстаралась, взяв составляющие оттенки в идеальной про­порции. Если к этим волосам прибавить почти двухметровый рост, правильные черты лица и легкий загар, то получится портрет мужчины, который в настоящий момент с силой удержи­вал меня на расстоянии от себя, не давая снова упасть ему на грудь и оросить ее слезами.

Это был не Эрик. В каких бы растрепанных чувствах ни находилась женщина, но отличить своего жениха от постороннего мужчины она смогла бы. Кроме того, Эрик был среднего рос­та с темными, слегка вьющимися волосами и почти всегда с радостной улыбкой на губах. Этот же блондин возвышался как гранитная скала, а зеленые глаза смотрели сурово, с ледяным вы­ражением, словно призывая меня к покаянию. Только в минуту временного помешательства я могла принять его за Эрика.

Вокруг нас столпились люди и удивленно качали головами: некоторые осуждающе, неко­торые презрительно улыбаясь. Их симпатии были не на моей стороне.

— Что случилось? Почему вы меня трясете как грушу? Какое вы имеете на это право? — Я еле-еле шевелила губами, но голос прозвучал отчего-то очень громко и отчетливо.

Блондин от неожиданности выпустил меня из рук, а собравшаяся вокруг нас толпа расхо­хоталась.

— Ты посмотри, она еще спрашивает! — ус­лышала я чей-то возглас.

— Настойчиво таранила его машину, а те­перь притворяется непонимающей, — вторил ему чей-то бас.

— Идиотка несчастная, посмотри, что ты сде­лала со своим динозавром! — брезгливо проце­дил сквозь зубы блондин и отошел от меня к своей сверкающей серебристой краской новень­кой модели вездехода «порше». Потом он еще раз взглянул на меня, сел за руль и уехал.

Я растерянно смотрела ему вслед, потом пе­ревела взгляд на свой автомобиль, который блондин обозвал динозавром, и слезы снова потекли из моих глаз.

Весь капот машины был смят, и она выгля­дела курносым страшилищем. Это было после­дней каплей, переполнившей чашу моего стра­дания. Я рухнула на землю и завыла.

Настроение толпы резко изменилось. Презре­ние ко мне сменилось жалостью.

— Не расстраивайся, с кем не бывает! Будь в следующий раз более внимательной, крошка, не путай тормоз с газом. Так и до беды недалеко. — С этими словами пожилой джентльмен подошел ко мне и предложил свою помощь.

Я отказалась. Тогда он попытался завести мою машину. Мотор послушно заработал. Моя ста­рушка была готова ехать дальше. Пожилой джен­тльмен помог мне подняться и сесть за руль.

— Она чуть машину чужую не разбила. Раз пять въехала прямехонько в бампер. Если бы это был не внедорожник, то машина превратилась бы в груду металлолома, — послышалось нео­добрительное замечание какого-то стойкого сто­ронника зеленоглазого блондина, но на него все зашикали.

— Видишь, что творится с девчонкой. Она вся дрожит. С тем хлыщом ничего не случилось, а у нее, может быть, трагедия произошла. Вот она ничего и не соображает, — встал кто-то гру­дью на мою защиту.

— Мисс, вы в состоянии ехать? — спросил меня пожилой джентльмен. Увидев, что я кив­нула в знак согласия, он добавил: — Езжай по­тихонечку.

Толпа стала расходиться. Я сосредоточилась на управлении машиной и осторожно влилась в поток на дороге. Оказывается, я уже находилась на подступах к Лондону.

Куда мне теперь ехать, я не знала — кварти­ры у меня больше нет. Поразмыслив немного, я решила добраться до Энн, моей подруги, кото­рая тоже работает в книжном магазине.

— Боже, что с тобой? Ты попала в аварию? — всплеснула руками удивленная Энн, открывая мне дверь.

Из квартиры неслась громкая музыка.

— Нет. Энн, можно я побуду у тебя? — робко спросила я.

— Конечно, входи. Только я не понимаю, где ты сумела так измазаться. Сегодня не было ни капли дождя. — И Энн, схватив меня за руку, поволокла в ванную, чтобы я смогла привести себя в порядок и начать давать показания.

Моя подруга была любопытной особой и жадно интересовалась жизнью поп-звезд и их любовными романами. Работая в книжном ма­газине, она явно теряла время попусту. Ей бы подвизаться на поприще гида в экскурсиях по местам проживания актеров и актрис. Сколько интригующих фактов могла бы Энн поведать всем желающим приобщиться к нравам небо­жителей.

Сегодня я представляла для нее повышенный интерес. Со мною что-то случилось, а Энн была еще не в курсе событий.

Из зеркала ванной на меня взглянуло чудище, стоящее рядом с привлекательной Энн. На фоне моей грязной физиономии ее мордашка светилась чистотой и любопытством. Энн так жаждала быть посвященной в мою тайну, что я не могла ее ра­зочаровать и не исповедаться. Кроме того, я и сама не в силах была молчать. Со мною произошло ужас­ное недоразумение, и я испытывала потребность кому-нибудь о нем рассказать.

Мы обе еле сдерживали нетерпение, пока я принимала ванну. Энн даже не смогла оставить меня на какое-то время одну: постоянно входила и осведомлялась, не требуется ли мне чего-нибудь и все ли со мной в порядке.

Наконец мы устроились на кухне. Передо мною стояла чашка ароматного чая, а сгораю­щая от любопытства Энн замерла напротив.