Измена. Он полюбил другую - Нюра Борзова

на меня глаза, они красные и опухшие от слез, но моя жена по-прежнему великолепна.

— Мне пора идти, а то опоздаю на работу. Мой онколог попросил меня зайти к нему сегодня. Боюсь, у него для меня плохие новости.

— Во сколько? Я буду там с тобой.

— Если хочешь приехать… давай во время обеденного перерыва.

— Хорошо. Я привезу тебе что-нибудь поесть, ты в этой свой больнице вообще не ешь нормально.

Яна неловко улыбается, не возражая.

— А сейчас давай я довезу тебя до работы, раз поднял такую суету с утра пораньше.

Мы держимся за руки всю дорогу до больницы, оба ищем силы, чтобы пережить этот день. Прежде чем Яна выходит из машины, я наклоняюсь к ней, и наши губы сливаются в поцелуе, слишком глубоким и страстным для простого короткого прощания.

— Увидимся днем, — говорю я, когда мы все-таки отрываемся друг от друга с большим трудом. — Я люблю тебя, Ян. Очень сильно.

Она коротко чмокает меня в щеку и обещает написать ближе к обеду. Затем Яна выскальзывает из машины, и я смотрю, как она идет ко входу в больницу.

Когда я возвращаюсь домой, то застаю Костю на кухне.

— Ты так однажды конец света проспишь, — посмеиваюсь я, наблюдая за тем, как он лениво шарится в холодильнике, пытаясь сообразить себе что-нибудь на завтрак.

— Может быть. Я думал, вы тут с мамой пол квартиры разнесли, но решил не высовываться, на всякий случай, — фыркает Костя.

— Я просто пролил кофе. Ну, почти. Присаживайся, сынок. Нам нужно поговорить.

Он поворачивается и смотрит мне прямо в глаза.

— Насколько серьезен мамин рак?

Я настолько потрясен, что едва ли могу связать пару слов.

— Ты уже знаешь?

Что за хрень? Я тут единственный не был в курсе?

— Да, я слышал, как она говорила по телефону, когда получила результаты анализов. С тех пор я стараюсь почаще оставаться дома, чтобы помогать ей, пока она лечится. Она мне не сказала, и я не стал спрашивать, решил подождать, когда она будет готова рассказать.

Костя тяжело вздыхает и садится напротив меня.

— Все серьезно, сынок. Сейчас она проходит химиотерапию, чтобы попытаться уменьшить размер опухоли перед операцией. У нее уже выпадают волосы. Я буду с тобой откровенен. Ей тяжело и плохо.

— И поэтому мы поехали к бабушке и дедушке на новый год?

— Да, поэтому, — я киваю и опускаю взгляд, не желая высказывать остальные мысли.

— Она готовится к тому, что все закончился плохо, да?

— О чем ты?

— Я… снова подслушал. Тетя Лена приходила в гости, и я вернулся из школы раньше… в общем, мама обсуждала, что собирается составить завещание.

Пару минут мы сидим в тишине. Никто из нас не двигается.

— Пап, мама умрет?

Я качаю головой, но не могу сказать ничего вслух. Потому что я не знаю. Я не обладаю достаточно информацией, да и сама Яна вряд ли знает. Мне хочется задать ее врачу тысячу вопросов — а еще умолять его спасти мою жену.

— Ты мне что-то не договариваешь? — подозрительно уточняет Костя.

— Ты знаешь все, что знаю я, сынок. Через несколько часов я пойду с мамой к врачу. Надеюсь, тогда я узнаю больше.

— И как мне теперь идти в школу…

— Мама не говорила тебе ничего именно по этой причине. Она хочет, чтобы ты думал об учебе и о будущем. Она хочет, чтобы ты сосредоточился на своей жизни и целях.

— Я ни за что не брошу маму и не уеду в другую страну, когда у нее рак. Я останусь здесь до тех пор, пока она не поправится. Найду работу и буду помогать по дому. Мама будет бороться за свою жизнь, а я буду рядом. Точка.

— О, она будет против.

— Знаю. Но по-другому поступать я не собираюсь. И в школу сегодня не пойду, все равно толку мало. Ты напишешь, когда выйдете от врача?

— Конечно. Расскажу тебе все, что узнаю. И предупрежу маму, что ты тоже в курсе. В этом доме больше нет секретов.

Костя смотрит на меня, как будто хочет сказать что-то еще, но вместо этого кивает головой и возвращается к завтраку. Он невероятно наблюдательный, и наверняка на языке у него вертится вопрос о секретах, которые храню я. Но стыд и сожаление не дают мне признаться в своих грехах. Страх потерять сына и жену слишком реален.

Утро тянется издевательски медленно, несмотря на многочисленные телефонные звонки и просмотренные сайты, в которых я изучаю все возможные сценарии развития болезни. Не зря врачи настоятельно просят своих пациентов воздержаться от использования интернета для самодиагностики. Можно начитаться всякого и на самом деле заболеть.

Отвлекаюсь от ужасов, расписанных в очередной статье про онкологию, я только тогда, когда мне приходит сообщение от Яны со временем и местом встречи. Прихватив с собой обед для жены, я выдвигаюсь в сторону больницы. Неизвестность сводит меня с ума. Но я думаю, что мы с Яной сможем найти способ справиться. Вместе.

Когда я подхожу к нужному кабинету, Яна уже сидит перед дверью. Я бросаюсь к ней и протягиваю пакет с обедом. Она смотрит на него с таким видом, будто это какая-то гадость, к которой она не хочет прикасаться, но в конце концов забирает и кладет на стул рядом с собой.

— Не голодная? — спрашиваю я, хотя знаю ответ заранее.

— Я бы не смогла сейчас есть, даже если бы от этого зависела моя жизнь, — Яна нервно усмехается, а затем внезапно замолкает, осознав, что сейчас сказала. — Плохая шутка. Прости.

— Ян, ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет, я больше ничего не знаю. Просто у меня плохое предчувствие. Знаешь… как будто все побочные эффекты от химии на самом деле не побочные эффекты от химии.

— Яна? Проходите, — дверь в кабинет открывается, в проходе появляется медсестра, и я не успеваю больше ничего спросить.

Медсестра снимает показатели Яны и записывает ее вес, и тут до меня доходит, насколько же она похудела за последние пару месяцев. Как бы мне хотелось, чтобы причиной такого изменения стал стресс, чтобы виноват был только я — это можно было бы исправить. Медсестра приглашает Яну присесть на кушетку, а мне указывает на стул в углу, но я едва ли могу пошевелиться и сделать шаг. Все внутри болезненно сжимается от страха, когда на меня, наконец, в полной мере обрушивается реальность происходящего.

Глава 22

Яна

Когда Степан Алексеевич сказал мне подойти к нему сегодня, я подумала,