Стирая запреты - Кристина Майер

делает глубокую затяжку. Нервно гасит окурок о металлическую урну.

— Я отъеду на несколько часов, когда вернусь, поедешь домой, — он в таком состоянии, что не услышит меня. В любой момент может сорваться.

— Позвони и забери Есению. Сам говоришь, что без медика базу оставлять нельзя, — напоминает мне.

— Разберусь, — взбегая по лестнице, не оглядываюсь.

Поднимаюсь к себе, скидываю одежду. Ставлю на зарядку телефон и наушники. Есю я смогу защитить, но проблема в том, что защита может ей понадобиться от меня. Я хочу забрать себе эту чистую девочку, забрать себе ее нежность, получить все, что она можешь отдать.…

А что дальше?...

Приняв душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Телефон в кармане, гарнитура в ухе. Слушаю музыку в автобусе. Тамик уже ждет на стоянке. В руках чистая белая футболка, которую не спешит надевать на влажное тело. На капоте чёрная, в которой он ходил весь день.

— На какой машине поедем? — спрашивает меня.

— Поедем на двух машинах. Мне придется вернуться, Игорю нужно в город.

— Хочешь, я останусь? — тут же предлагает племянник.

— Пропустишь поход в бар? — почти не сомневаюсь, что он успел уже договориться с братьями. В их возрасте нормально проводить ночи в компании молодых горячих девочек.

В моём тоже нормально трахаться каждую ночь, но проблема в том, что хочу я одну, определенную девушку, а за ней нужно ухаживать, прежде чем предлагать постель. Ну или жениться после секса….

— Без проблем, — усмехается Тамерлан. — Завтра наверстаю.

— Нет. Мы едем ужинать домой, не будем расстраивать Лелю. Завтра останешься.

«А я останусь в городе и отосплюсь», — добавляю про себя.

— Футболку надевай и поехали, — командую племяннику. Первым сажусь в машину и выруливаю с базы.

Тамик появляется на трассе спустя минуту, держится сзади. Конечно, он мог бы обогнать. Лихачить в его возрасте — норма, но он знает, что потом я с него строго спрошу. Мы и так превышаем скорость.

В наушнике слышу голос Есении. Говорит с матерью. Эта женщина меня раздражает. Не пойму почему. Ничего не вижу плохого в том, чтобы уважать своего мужчину, заботиться о нём, но в её голосе я слышу раболепство, она своего мужа ставит выше ребёнка. Носится со взрослым мужиком, как с младенцем.

Подслушиваю их разговор. Отмечаю, что Еся теряется, когда упоминает о командировочных.

— Сеня, что за командировочные? — продолжает допытываться мать. Мне не нравится, что она называет дочь мужским именем. Какая она «Сеня»?

— Сотрудники. Проходят у нас практику, подготовку специальную, — выкручивается Есения. Не рассказала родным, что работает на военной базе. Значит, правду говорить опасно.

— Мирон, ты зачем встал? — слышу в наушник вскрик матери. — Иди ложись…

— Надо съездить к тебе на работу, проверить, чем ты там занимаешься, — видимо, обращается к Есении. Не нравится мне его тон. Кто он такой, чтобы так разговаривать? — Что-то ты темнишь, Есения….

Глава 31

Есения

Мама собиралась сделать меня сиделкой, а Мирон вполне бодро передвигается по дому. Из видимых повреждений лишь синяк на лице и гипс на ноге. Умирающим он точно не выглядит. Как же я его ненавижу! Гад, не стесняется подслушивать наши разговоры. Ещё и вмешивается со своими советами. Контролировать меня собрался!

— В какой момент ты решил, что можешь контролировать мою жизнь? — не могу молчать, меня разрывает изнутри. — Будь ты моим родным отцом, я напомнила бы тебе, что давно совершеннолетняя и могу распоряжаться своей жизнью так, как считаю нужным. Но ты мне никто, поэтому я просто тебя просвещу. Я могу ходить, куда захочу, я могу выбирать работу на своё усмотрение, я могу встречаться и общаться, с кем хочу. Ты не можешь мне ничего запрещать.

— Сеня, как ты разговариваешь? — возмущается мама. — Я тебя так воспитывала? Мирон глава семьи.…

— Он полгода живет с нами, когда он успел стать главой нашей семьи?! — с вызовом. Подростковый возраст у меня прошел спокойно, а сейчас хочется бунтовать.

— Ты не будешь со мной так разговаривать, — цедит сквозь зубы Мирон, лицо кривится от злобы, хотя он и пытается держаться при маме.

— Рот закрой и иди в свою комнату, Сеня! — приказывает мама. — Я пока ещё твоя мать и могу запретить тебе так себя вести!

Мирон неудачно опирается на ногу, падает на стену, матерится, мама бросается ему на помощь, а во мне ни один нерв не реагирует на его стон боли. Прохожу мимо, захлопываю дверь в свою комнату. Слышу, как в коридоре мама уговаривает Мирона лечь в постель, а он ругается, выговаривает ей за мое хамское поведение. Раньше я не слышала, чтобы он кричал на маму. Вспоминаются его угрозы. Неужели она стерпит, если он начнет поднимать на нее руку?

Как только в доме наступает тишина, собираю чистые вещи и иду в душ. Раздеваюсь, вспоминаю о часах, которые всё это время были на руке. Я не включала их, а значит, Аслан не должен был слышать нашу семейную ссору. Не хотелось бы, чтобы он стал свидетелем наших ссор. Посматривая на часы с опаской, кладу их на стиральную машину. Долго стою под теплыми струями, прогоняю не только усталость, но и плохое настроение. Как же хочется съехать в своё собственное жилье или хотя бы в съемное, обстановка в доме невыносима.

— Сеня, — только выхожу из душа, как меня окликает мама. — Мирону нужно поставить уколы, — требовательным тоном напоминает она. Меня выворачивает от одной мысли, что придется прикасаться к Мирону. Внутри блок и неприязнь.

— Я не буду ставить ему уколы, — выдавливаю из себя. Прежде чем она начнет ругаться, добавляю: — Я тебе покажу как, сделаешь сама.

— Сеня, а если я что-нибудь сделаю неправильно? — нервно взмахивая руками.

— Всё ты сделаешь правильно, не переживай, — равнодушно произношу.

— Лучше, чтобы уколы делала ты, — пытается давить на меня строгим голосом.

— Я не буду.

— Почему ты так относишься к Мирону? — непонимающе. Неужели не замечает, что между нами давно растет напряжение?

— Он мне не нравится, — отвечаю честно, хочется добавить, что ее муж меня домогается, но она ведь не поверит. Обвинит меня в том, что я на него наговариваю. Он хороший, я плохая.

— Не так