Приехал муж из командировки - Дарья Волкова

она – мать. Закон природы никто не отменял. Но почему я должна оплачивать мамины фантазии, платить бесконечные штрафы ее безжалостному времени?

Может быть, уже хватит? В таком деле человек должен полагаться только на себя. Ведь долг безжалостному времени никогда не будет выплачен. Никогда.

* * *

Я был в бешенстве. Вернувшись домой, схватил бутылку, но тут же раздумал заливать дикое раздражение вискарем. Нет, нужно взять себя в руки. Я переоделся и отправился на пробежку. Через полчаса, когда у меня уже отваливались от усталости ноги, я понял, какого свалял дурака. Что я осёл, каких еще поискать надо.

Леся же мне прямым текстом сказала: «Было». Ну, так и у меня тоже было. У меня были всякие Лизы и Карины, у Леси – Олег. Она же мне сказала, что уже полгода, как она рассталась с этим лысым. А то, что он там спьяну барагозил – наплевать. Разве можно верить первому встречному? Да еще в хлам пьяному? Ему вообще нужно было по тыкве врезать, чтобы не выёживался. А вот Лесе, которая выручила в трудной жизненной ситуации, верить нужно.

Я покосился на Лесин подъезд. Нет, Леся его точно выгнала. Мало ли зачем он приходил. И почему пьяный. А я сразу начал выяснять отношения, как будто имею на это право. Хлопнул дверью, убежал. Может, мне к ней вернуться? Нет, тогда я точно буду выглядеть полным идиотом. Что я ей скажу? Нет, я тогда всё окончательно испорчу. Мне надо всё спокойно обдумать, выспаться и завтра на свежую голову решить, как мне исправить всё, что я натворил.

* * *

– Здравствуй, Егор.

Так. Это опять рыжей неймется?

Я резко обернулся. Оказалось, что женский голос, окликнувший меня, принадлежал вовсе не Юльке.

Передо мной стояла женщина. Очень взрослая женщина. Выше среднего роста, худая, с резкими чертами лица и светлыми волосами, будто отрезанными острой бритвой – ровная чёлка до бровей, модное каре. На руках она держала маленькую собачку, из тех, которые размером с кошку, но гораздо противнее на вид.

Я видел эту женщину в первый раз в жизни, но она откуда-то знала мое имя. Интересно, откуда?

– Здравствуйте, – нейтрально отозвался я.

Сегодня я проигнорировал пробежку. Вчерашние подвиги давали о себе знать ноющей болью в ногах, но у меня сдохла батарейка в мыши, и в запасе дома тоже не оказалось. Поэтому решил совершить небольшой подвиг-променад за батарейками в ближайший торговый центр. А незнакомка с собачкой остановила меня у подъезда. Собственно, я поэтому и подумал сначала на рыжую. Это в ее стиле меня у подъезда подкарауливать.

Женщина молчала и смотрела на меня в упор. Внимательно, словно изучала. Я нахмурился. Мы не в музее, и я не экспонат, уважаемая. Скажем что-нибудь?

– Надо полагать, ты меня не узнал, – наконец обронила она.

А кого я должен был узнать? Я ее первый раз вижу. И с собакой не знаком.

Женщина слабо улыбнулась. И тут меня пронзила догадка, я даже в лице изменился. Что-то неуловимо знакомое появилось в моей памяти, словно размытое изображение на старой фотографии. Но на старом снимке она было совсем молоденькая, а сейчас этой даме, наверное, лет пятьдесят.

Я так растерялся, что не нашёл ничего лучшего, чем сказать:

– Тебя уже выпустили из ада?

Дурацкий вопрос. Но голова у меня сейчас работала плохо, поэтому я ляпнул первое, что пришло на ум.

Женщина улыбнулась уголком ярко накрашенного рта и кратко уронила:

– Узнал.

Собака на ее руках завозилась и тоненько тявкнула.

– Только по собаке, – пошутил я.

У нее дёрнулась щека.

– Узнаю наше фирменное чувство юмора.

– Вашего во мне нет ничего.

– Я так понимаю… – Она говорила ровно и бесстрастно. – Ты не особо рад меня видеть.

Я засмеялся. Почти истерически, но я не мог с собой справится.

– Рад? Рад? Да мне плевать на тебя!

Мгновенная легкая судорога пробежала по ее лицу, но она снова стала бесстрастна.

– Значит, ты на меня сердит.

– Послушай… те… – Я пожалел, что сказал ей «ты». Это чужая взрослая женщина, и ей полагается говорить «вы». – Послушайте, Ада. Извините, не знаю вашего отчества. Мы посторонние и незнакомые друг другу люди. Если вы что-то хотите мне сказать – говорите. У меня много дел. Мне надо идти.

– Спасать отца?

Я вздрогнул. Откуда? Откуда она знает об отце? Откуда взяла мой адрес? Зачем она явилась? Вышла из небытия, как призрак? Что ей от меня нужно? Зачем она здесь!

– Что вам нужно?

– Я могу помочь.

– Вот как? Интересно, откуда такое сострадание?

Я заставил себя замолчать, так как не знал, как мать отреагирует на мои дальнейшие слова. Она упомянула отца, это сейчас было главное.

– Что вы знаете о ситуации, в которой оказался отец? – Вопрос прозвучал резко.

Она спокойно ответила:

– Всё.

Она это так сказала, что я сразу поверил. Эта женщина внушала уверенность в том, что неподвластного ее силам – мало. Только вот зачем ей это? Зачем она приехала? Зачем собирала информацию? Так… паника, стоп!

– И что дальше?

– Я могу внести необходимую сумму. Прямо сегодня. И дело закроют.

Было полное ощущение, что мне что-то тяжелое прилетело по затылку. В голове зазвенело. А ведь она не врет. У нее же был богатый влиятельный папа. Крупный бизнесмен. Да и она… Ну, по ней видно, что тётенька при деньгах, и при очень хороших деньгах. И серёжки в ее ушах, и пара колец на руке – я вдруг почему-то обратил на них внимание – это настоящие камушки: бриллианты или какие-нибудь изумруды и рубины. Я на ее фоне голодранец, со своей приличной, как мне казалось, сеньорской зарплатой. А что, если она в самом деле может? Без проблем сможет внести необходимую и, по моим меркам, почти неподъёмную сумму. И все мытарства закончатся. И для отца всё закончится хорошо. А для меня? Что это значит для меня?

– А если я не возьму эти деньги, вы их употребите на то, чтобы засадить отца в тюрьму?

У нее словно судорога промелькнула по лицу.

– Что ты! Я никогда так не поступлю с Юрой! – Голос у нее дрогнул.

Я ей почему-то поверил. Но не стал копаться в причинах такой своей внезапной веры.

– Хорошо. Тогда прощайте. Я со всеми проблемами разберусь сам.

Какая-то неуловимая растерянность промелькнула в ее глазах. Непроницаемость сползала с лица, но те эмоции, которые она испытывала, я не понимал. И не хотел понимать. Она мне никто, и на ее эмоции мне плевать.

– Почему ты