Похититель сердец (ЛП) - Дьюки Кер

Прежде чем я успеваю последовать за ней, Колт заключает ее в объятия. Она садится на него сверху и с удовлетворенным стоном опускается на его член. Колт ложится спиной на пол, сжимая бедра Моны, направляя ее движения, а она скачет на нем, дикая и чертовски свободная.

Я встаю на ноги, хватаю Мону за волосы и, пока она трахается с моим братом, запрокидываю назад ее голову и просовываю сквозь ее сочные пухлые губы свой член.

Она проводит языком по пирсингу и со страстным стоном слизывает предэякулят. Я, одобрительно рыча, с резким звуком вынимаю его у нее изо рта.

Схватив с пола пузырек со смазкой, я наношу ее на свой член и занимаю место позади Моны. Колт обхватывает ее за шею и притягивает к своим губам, открывая мне доступ к ее маленькой упругой попке. Я провожу пальцами вверх по ложбинке между ее ягодиц, смазывая дырочку, затем погружаю внутрь палец, потом два, борясь с мышцами, пытающимися меня вытолкнуть.

— Трахни меня, Кэш. Я хочу чувствовать нас всех вместе, — настаивает она, и в ее голосе звучит отчаяние и желание.

Приподняв свой член, я проталкиваюсь внутрь, чувствуя сквозь тонкий слой плоти член Колта.

— О, черт… черт…, — стонет Мона, уткнувшись в шею Колта.

Я толкаюсь глубже, затем выхожу, дразня ее, пока не погружаюсь по самые яйца.

— Я чертовски люблю тебя, — кричит она, и мы с Колтом усмехаемся.

— Это не считается, когда я внутри тебя, — напоминаю я ей.

— Нет считается, если ты у меня в заднице, — парирует она, наклоняясь вперед, затем отталкиваясь назад.

— Блядь! — кричит Колт.

Она теряется в ощущениях, прижимаясь к нам обоим, подбирая удобный ей ритм и сводя нас с ума от удовольствия.

Когда наступает оргазм, дыхание Моны обрывается, ее тело извивается, с губ при вдохе срывается мурлыкающий стон, и киска и попка сжимаются, вынуждая нас излить в нее наше горячее семя, выдаивая нас до капли.

Мы падаем кучей потных конечностей и удовлетворенных улыбок.

— Я люблю тебя, — бормочет Мона, ее грудь поднимается и опускается в попытке отдышаться.

Ее слова наполняют меня глубокой гордостью и удовлетворением.

— Я тоже тебя люблю.

Я наклоняюсь и целую ее губы, небольшую впадинку между грудей и бугорок живота.

Это и есть любовь.

Эпилог третий

Колт

В воздухе витает густой аромат секса, мы лежим вместе, смеясь и разговаривая обо всем и ни о чем.

— Кто утолит мой голод? — спрашивает Мона мечтательным голосом.

— Не может быть, что ты готова к большему, — усмехаюсь я и, поглаживая ладонью ее киску, чувствуя оставленный там беспорядок.

— Мне нужна настоящая еда, — смеется Мона, хлопнув меня по руке.

— Я закажу пиццу, — говорит Кэш, вставая и натягивая джинсы.

— Можно мне баночку Нутеллы, пока я жду? — надувает губы Мона, и он, как последний придурок, убегает за угощением для нашей голодной беременной мамы-медведицы.

— Ты уже подумала, как назовешь ребенка? — спрашиваю я, поглаживая рукой ее еле наметившийся бугорок.

— Да, но это меня пугает.

Я приподнимаюсь на локте, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Почему?

— Потому что я хочу назвать ее Кларой, но что, если при звуке ее имени мне будет становиться грустно?

— Детка, Клара — прекрасное имя, и у нее была прекрасная душа. Ты делаешь это в память о своей сестре. Это принесет тебе радость, а не печаль.

Мона потирает грудь над сердцем.

— Я все еще чувствую на сердце шрамы от ее потери.

— Сердце — это хрупкая вещь. Подобно однажды разбитому стеклу оно меняется навсегда. На твоем сердце нет шрамов, детка, оно полно воспоминаний. В нем живет Клара. Однажды это перестанет причинять боль, и при воспоминании о ней ты почувствуешь умиротворение.

Я беру ее на руки.

— У меня сердце с изъяном? — спрашивает она, вызвав у меня улыбку.

— У всех бриллиантов есть изъяны, детка. Даже с изъянами, твое сердце для меня идеально, маленькая островитянка.

— Я надеюсь, ты чувствуешь то же самое по отношению и к остальным частям моего тела — особенно после того, как я вытолкну из него ребенка.

Из моей груди вырывается громкий взрыв смеха и разносится по комнате.

Я утыкаюсь головой в изгиб ее шеи. Она очаровательна.

— Я люблю каждый дюйм твоего тела сейчас и буду любить всегда, что бы ни случилось, сколько бы растяжек ты ни приобрела, вынашивая наших детей, и сколько бы у тебя ни появилось морщин. Я буду любить каждую новую отметину, каждое пятнышко и несовершенство, потому что ты делаешь их идеальными. Я буду поклоняться тебе с этого дня и еще миллионы дней после, а затем вечно в загробной жизни.

— Значит, ты любишь меня, да? — улыбается она.

— Черт возьми, я действительно люблю тебя. Мне кажется, я полюбил тебя с той секунды, как тебя выбросило на мой берег.

— В тот день ты лишил мои легкие воздуха, — она проводит пальцем по моему носу, затем по губам. — А потом наполнил их жизнью.

Я касаюсь губами ее губ, лелея каждое слетающее с них слово.

— А ты, как ночная воровка, украла мое сердце, и с тех пор крадешь его каждый день.

КОНЕЦ