Похититель сердец (ЛП) - Дьюки Кер

— Клара пришла ко мне в ту ночь, — задыхается Колт, пытаясь взять себя в руки.

Я понимаю, что он мог бы дать отпор, надрать мне задницу, но он этого не сделал. Он принял на себя мою ярость.

— У нее были ко мне чувства, но я этого не поощрял. Я не понимаю, почему она что-то ко мне чувствовала. Я даже не был с ней любезен. Я был придурком, но она, похоже, этим наслаждалась.

— О чем ты говоришь?

— Мне чертовски жаль. Я ничего не делал. Я сказал ей садиться на наш катер и уебывать домой. Когда она отказалась, я отвез ее сам.

— Почему она, черт возьми, не могла меня полюбить? Ради нее я бы перевернул небо и землю.

Это, блядь, ранит больше всего на свете. Правда меня настигла, и это всего лишь еще более сильная боль.

— Я люблю тебя, Кэш. Ты мой брат, моя кровь. Если бы я знал, что в ту ночь она умрет…Я миллион раз прокручивал в голове ту ночь, я бы сделал все, что угодно, чтобы это изменить.

— Она все равно была гребаной шлюхой, почему, черт возьми, вы оба не можете просто ее забыть? — кричит наш отец, изо рта у него льется кровь.

Я подхожу к сейфу, достаю пистолет «Хардболлер» и, направив его отцу между глаз, выпускаю две пули ему в голову. У него нет времени среагировать, увидеть, что происходит. Бах, бах — и отбой. Мне следовало сделать это пять лет назад. Даже если он ее не убивал, он причинил ей боль. Он был отвратителен по отношению к ней. К Моне.

— Кэш… — в недоумении произносит Колт, широко раскрыв глаза и подняв руки.

— Он сам напросился, — заявляю я, и Колт кивает в знак согласия.

— Мы не можем позволить ей уйти, — говорит он мне. — Только не так.

— Что ты предлагаешь, брат? Снова запереть ее в своей башне?

— Я недостаточно хорошо объяснил. Ей нужно услышать эти слова.

— И что это за слова? — Я бросаю пистолет на кофейный столик и, взяв декантер, отхлебываю алкоголь прямо из него.

— Что я, черт возьми, не убивал Клару! — восклицает Колт, выхватывая у меня сосуд и делая глоток.

— Эти видеозаписи просто убийственные, — фыркаю я.

— Ты же меня знаешь, — сердито смотрит на меня Колт.

— Я знаю, ты бы с лёгкостью убил, чтобы защитить меня от боли. И, если Клара меня не любила, ты понимаешь, как плохо я бы воспринял эту гребаную новость.

Я сижу, обхватив голову руками.

— Ты прав, ты бы скатился по спирали во тьму, убивая себя выпивкой и дешевыми женщинами, как ты и делал, когда она умерла. Но ты бы выкарабкался из этого, когда в твоей жизни появилось бы что-то настоящее, не увлечение, а настоящая любовь, как с Моной.

— Что? — я поднимаю на него взгляд, решив, что неправильно его расслышал.

— Да ладно тебе, Кэш. Я знаю тебя лучше, чем ты сам.

Я прокручиваю в голове все, что он сказал за последние двадцать минут, анализируя все это и раскладывая по полочкам.

— Ты сказал, что сам ее высадил. Ты отвез ее на остров.

— Можешь себе представить, какой шок я испытал на следующее утро, обнаружив в наших владениях ее труп?

— Как она сюда вернулась? — встав, говорю я.

— О чем ты? — Колт возвращает мне выпивку.

— Да о том, что либо кто-то отсюда отправился за тобой на остров и забрал Клару там, где ты ее оставил, либо…

— Либо кто-то с острова убил ее и привез сюда.

— Ты слышал, что Мона сказала о нашей матери. Она уверена, что ее не было на острове, она так и не вернулась — точно так же, как они думали о Кларе.

— Черт. Ты думаешь, убийца с острова? А как насчет Аннемари?

— Мона сказала, что все это время чувствовала, будто кто-то за ней наблюдает. Что, если этот кто-то последовал за ней сюда?

Во мне просыпается зверь-собственник.

— Нам нужно найти Мону, — в голосе Колта чувствуется паника.

— Она же пешком ушла. Она не могла далеко уйти, — пытаюсь успокоить его я, но у самого в груди бешено колотится встревоженное сердце.

— Что будем делать с ним? — киваю я в сторону нашего мертвого отца, лежащего в луже крови.

— Избавимся от него позже. Давай найдем нашу девочку.

24

МОНА

Я распахиваю глаза. И тут же, тяжело дыша, вскакиваю. Все вокруг раскачивается, ревет двигатель. Мы на лодке. Нет!

— Ты проснулась. Отлично, — холодно говорит мой отец.

— Я не собираюсь возвращаться! Нет! Остановись! — кричу я.

— Я добавлю тебе еще одну дозу, — предупреждает убийственным тоном отец.

Я встаю, оглядываюсь по сторонам и вижу, как в лучах заката растворяется дом Колта.

«Нет, нет».

С каждой секундой отдаляясь от Колта, я чувствую, как все больше умирает моя душа. Он не мог быть тем, кто убил Клару. Конечно, я бы это почувствовала.

До встречи с ним я была такой потерянной. Он пробудил меня, а потом разбил на тысячу кусочков.

Но ведь все подтверждает вину Колта! На тех кадрах отчетливо видно, как он грубо с ней обращается, как он жесток. Той ночью она умерла, ее тело нашли на их территории. Слишком много доказательств, свидетельствующих против него, и все же что-то подсказывает мне, что это невозможно.

У меня в горле застревает отчаянный всхлип.

— Все в порядке. Когда мы вернемся, ты сможешь покаяться, — усмехается отец.

Он хватает меня за волосы, запрокидывая мою голову назад, и я морщусь от боли.

— Только посмотри на этот мусор у себя на лице. Они сделали из тебя свою шлюху точно так же, как из твоей сестры?

У меня на лице всего лишь ароматизированный блеск для губ.

— Ты знал о них с Кларой? — хнычу я.

— Конечно, я знал. Их отец об этом позаботился. Какое же он мерзкое создание. Неудивительно, что жена бросила его, чтобы возродиться вместе с нами.

— Где Джудит? — спрашиваю я, желая понять, что с ней случилось.

— Джудит нарушила наши законы, — презрительно говорит он, отпуская меня резким толчком. Я натыкаюсь на Илая, который смотрит скорее на океан, чем на меня. — Она бросила нас, чтобы обратиться за медицинской помощью. Ее вера была недостаточно сильна. Вот почему я перестал брать людей из внешнего мира. Только чистокровные верующие благословлены его светом.

Илай даже не моргает, верный маленький слуга, не перечащий грубому обращению, которое так любит демонстрировать мой отец.

— Зачем ты за мной приехал? Разве я не должна последовать судьбе Джудит? Я нарушила ваши драгоценные законы.

Внезапно он бьет меня наотмашь, оставляя на моей скуле огненный след. Я впиваюсь зубами в десну, на языке разливается медный вкус. Ублюдок.

Слово, которым Колт называет своего отца, идеально подходит и для моего. Они оба ублюдки.

— Наши правила придуманы не просто так, Мона. А чтобы уберечь наш народ от порочного, токсичного яда внешнего мира. Над ними нельзя насмехаться и нарушать. Ты моя дочь, и ты наивна. Тебя ждет наказание, потом ты выйдешь замуж и искупишь свою вину.

— А если я не захочу выходить замуж? Что тогда, отец?

— Илай — хороший человек, готовый закрыть глаза на твою оплошность в суждениях. Считай, что тебе повезло, и делай то, что тебе говорят.

— Илай? — зову я, и в моем голосе слышится гнев. — Илай? Ты хоть что-нибудь скажешь?

Он поворачивается ко мне, в его глазах пустота.

— Тебе было предначертано быть моей женой, Мона. Ты это поймешь.

— Нет, — плачу я, глядя на воду.

Выживу ли я, если брошусь вниз?

— Даже не думай, — цедит сквозь зубы мой отец, снова зажимая мне рот.

Я пытаюсь сопротивляться этому, но оно слишком сильное. Мои легкие наполняет дурман и погружает меня во тьму.

Я просыпаюсь в своей комнате, у меня такое чувство, будто мой череп раскололся и все его содержимое вывалилось наружу. У меня двоится в глазах, размывая все вокруг. Я замечаю, что на моей кровати все еще лежит спичечный коробок, и засовываю его в карман. Я касаюсь шеи и вздыхаю с облегчением. Ожерелье Клары все еще на ней.