Неподходящая - Юлия Резник

«Определённо собираюсь», но перед тем как отправить это слишком простодушное сообщение, стираю и пишу новое: «А тебе сколько времени понадобилось?».

Ответ не заставляет себя ждать.

«Меньше минуты после того, как ты захлопнула за мной дверь».

Я закрываю глаза и блаженно улыбаюсь. Чёрт. Кажется, я влипла по уши. И хуже всего, что мне это нравится. Ощущение предвкушения… Сам этот момент зарождения чувств. Как первый вдох перед прыжком с вышки: ещё не знаешь, утонешь или всплывёшь, но всё равно прыгаешь, потому что эта бездна затягивает и манит.

«Я тоже соскучилась. Да».

На этом наш разговор заканчивается. Адам выпадает в офлайн. Тогда я пишу Ваське:

«Мы будем, в семь, да?»

Если верить афише, нас ждет семейный мультфильм. Ками приходит в восторг от идеи куда-то выбраться. Собирается как солдат быстро. Довольная, прыгает, напевая под нос. И это счастье – видеть, как она светится. Это стоило того, чтобы развестись и подвергнуть себя позору, ведь наши скандалы с Никитой сказывались на дочери не лучшим образом. Никогда себе не прощу, что тянула с этим так долго!

Через два часа мы уже сидим под открытым небом летнего кинотеатра. Ками, завороженно глядя на экран, медленно поедает попкорн из ведра. Где-то рядом хихикает Васька. И мне по-настоящему хорошо, хотя я то и дело поглядываю на телефон, будто ожидая чего-то, что сделает этот вечер идеальным. Сеанс близится к концу, когда Адам, наконец, объявляется.

«Тебе очень идет красный».

Я широко распахиваю глаза, пробегаюсь пальцами по скромном вырезу на действительно красном сарафане и начинаю тайком озираться.

«Ты здесь?!»

«Отвезу вас домой».

Я сглатываю. Сердце колотится как ненормальное.

«Я же с Васькой!»

«Подхвачу вас с дочкой на остановке. Василиса ничего не узнает. Не трусь».

Я не спорю. Просто кладу телефон обратно в сумку и смотрю то на огромный экран, то на свою дочь. Остаток мультика кажется мне чересчур затянутым. Как прощаемся с Васькой – не помню. Я, кажется, вообще оживаю лишь тогда, когда вижу его машину.

– Мам, это Адам! – кричит Ками, поражая меня своей памятью. Не только на машины, но и, похоже, на номера.

– Точно, – мямлю я, как раз когда Адам выходит.

– Привет, Ками. Вот так встреча. Куда направляетесь? Вас подвезти?

Ками, конечно же, соглашается. И всю дорогу она болтает, не закрывая рот. О мультике, о своих предпочтениях в попкорне, о том, как ей хочется нарисовать одного из персонажей. Адам слушает, кивает, что-то у нее уточняет, будто ему и впрямь интересно, и улыбаясь так обаятельно, что у меня начинает щемить в груди.

А когда мы уже подъезжаем к дому, Камила засыпает. Адам отвешивает по этому поводу очередную шутку, но я не вслушиваюсь в ее смысл, все сильнее волнуясь.

– Теперь ее и пушкой не разбудишь.

– Ничего. Я донесу ее до кровати.

Проблема в том, что она у нас с Ками одна! Очень скоро и Адам это понимает. Задумчиво ведет ладонью по щеке и… Кивает на дверь, ведущую в ванную. Я делаю шаг. Он – два. И мы снова встречаемся посередине.

Глава 14

Адам

Этот её сарафан – преступление против моего самоконтроля. Он обтягивает её фигуру как влитой, вырез подчеркивает тяжелую грудь, под весом которой, кажется, вот-вот лопнут лямки. Жалко рвать, но меня так трясёт, что от моего пресловутого самообладания ни черта не остается. Я не могу. Не хочу ждать. Как дикарь – да, так и есть – я взгромождаю Лейлу на грёбаную стиралку. Дергаю вниз лиф, ткань трещит по швам, и, клянусь, это самый правильный аккомпанемент ее приглушенному стону.

Мои ладони с жадной уверенностью охватывают её грудь, подушечки пальцев скользят по тёмным вершинам, а губы оставляют следы повсюду, куда я могу дотянуться – жадно, по-хозяйски. Дрожащие руки скользят вверх по крутым бедрам. Меня в первый раз так не трясло! Лейла послушно обвивает ногами мой торс.

– Адам, боже, Адам… Мое платье!

– Куплю тебе новое. Сто штук… Все тебе куплю, – сиплю, прикусывая тонкие ключицы, точеные скулы, дрожащий от эмоций подбородок.

Она действительно должна ходить в золоте и шелках. И это то, что я могу ей обеспечить. Им. О Ками тоже не стоит забывать – очевидно, эта парочка идет в комплекте. Я не жалуюсь. Малая у Лейлы прикольная.

Чтобы выдержать мой бешеный напор, Лейла отчаянно перебирает руками. Неудобно это все – просто жуть! Но мне один черт так хорошо, как давно уже не было. А может, и никогда.

Не отрывая от нее губ, сам расстегиваю брюки. Я даже не переоделся, не попрощался – тупо бросил всех гостей и свалил с собственного праздника, попросив Алишера меня прикрыть. Потому что не было сил ждать. Потому что потребность ее увидеть оказалась вдруг сильнее каких-то там обязательств перед родными. Я и так уделил им много времени.

– Адам…

Погружаю в нее сразу два пальца. Вжимаюсь своим лбом в ее висок. Ловлю губы… Выстанываю какие-то глупости. Те самые, за которые мне было бы стыдно, будь я в себе. Но сейчас я – без кожи, без фильтров. Сейчас мне на все плевать. Она теплая, тугая и ужасно-ужасно податливая. Хочется ее без резинки, как в первый раз. Но нельзя. Я не могу так рисковать. Все слишком сложно. Сложно изначально. И еще хуже теперь, после того, что я узнал из сегодняшнего разговора с отцом.

На секунду на меня накатывают неприятные воспоминания.

Когда с тостами и поздравлениями было закончено, и вечер набрал обороты, отец будто невзначай проронил:

– Угадай, с кем я сегодня встречался.

– М-м-м? – я оторвался от телефона.

– С Хасаном.

Упоминание отца Лейлы заставило меня напрячься.

– И что? Как все прошло? Вы зарыли топор войны?

– Он принес извинения, – нахмурился отец, поднося ко рту бокал с виски, который цедил весь вечер. – Признал, что был неправ.

– Ну а ты?

– А я задумался, с чего вдруг такие перемены? Помолвку я разорвал – этого не отнять.

– Может, Лейла призналась, что она сама попросила об этом?

– Вероятнее всего, – кивнул отец. – Ничего другого мне в голову не приходит.

– Так это же хорошо? Или у тебя какие-то другие соображения?

– Да нет, – отец задумчиво пожал плечами.