Лиз Филдинг - Роза пустыни

— Разве во время интервью вы не пользуетесь диктофоном? Да у вас и блокнота нет?

— Обычно я пользуюсь и тем и другим, но моя сумка осталась в машине. Ваше приглашение оказалось таким неожиданным. — Роуз пожала плечами. — Не беспокойтесь, я пришлю вам черновик, и вы сможете исправить ошибки. Я не стану писать ничего такого, что могло бы смутить ее.

Хассан взглянул на Роуз.

— Кого ее?

— Вашу мать.

— Ах, да. Хотите поговорить с ней лично? Надим устроит вам встречу.

— Надим — самый главный человек в вашей семье?

— Моя младшая сестра Лейла слишком занята воспитанием детей, мать много времени посвящает благотворительности и общественной работе. Надим всегда была не такой, как все. Она потребовала, чтобы ее послали учиться в Англию, затем продолжила изучать медицину в Штатах.

— Ее отец позволил ей уехать?

— Ее мать… наша мать настояла на этом. Мама вместе с отцом была в Шотландии. Он попросил ее поехать вместе с ним, а ему она никогда не отказывала… Мама видела там женщин, которые ведут совсем другой образ жизни.

— И это ей понравилось?

Однако Хассан не подтвердил предположение Роуз.

— Вы можете спросить ее об этом сами, — вежливо предложил он. — Разумеется, Надим предупредили, что ни один мужчина не может жениться на ней, пока она не получит родительское благословение.

— Сомневаюсь, что ее отпустили совсем одну, — сухо заметила Роуз.

Хассан заставил себя улыбнуться.

— Конечно же, нет. Ее сопровождала большая женская свита. Кстати, муж Надим, тоже врач, человек либеральных взглядов. Он даже позволяет ей работать.

— Позволяет ей работать? Позволяет работать?! — Роуз попыталась представить реакцию своей матери на подобное заявление. Да это настоящий шовинизм!

— Что ж, это очень либерально, — язвительно добавила Роуз.

— У него не было выбора. Надим не хотела выходить за него замуж, пока он не согласится. Она руководит женской клиникой в городе. — Хассан снова улыбнулся, на этот раз немного грустно. — Эту клинику не включили в список объектов, показанных вам в Рас аль Хаджаре. Нужды простых женщин никогда не интересовали Абдуллу. — Он бросил птицам остатки ланча. — Расскажите мне о своем муже.

— О Майкле? — Роуз хотелось расспросить его о Надим, о ее клинике, о его собственных приоритетах, а не говорить о себе. — Зачем вам это?

Затем, что он хотел знать.

— Так, к сведению, — ответил он ее же словами.

Ему было интересно узнать, как живут люди, непохожие на него, когда жена — партнер, а не собственность.

— У нас достаточно много времени. Давайте будем задавать друг другу вопросы по очереди. Это справедливо, не так ли? — Молчание Роуз Хассан расценил как согласие. — Так, вы говорите, он разводил лошадей?

— Хассан, по-моему, это я беру у вас интервью.

— Скаковых лошадей?

Наступила пауза, потом Роуз кивнула головой.

— Да, скаковых, — подтвердила она и снова задала свой вопрос. — И все-таки, она любила его? Ваша мать?

Хассан не знал, какие чувства испытывала мать к отцу. Она была его женой. Этим все сказано.

— Любовь придумали европейцы. А нам она не очень нужна.

— Вы так считаете?

— Это факт.

— И, тем не менее, в литературе всегда было много ярких историй о любви… Абеляр и Элоиза, Тристан и Изольда, Ланселот и Гиневра.

— Ромео и Джульетта, — добавил он. — Я бы сказал, что «хэппи энд» — тоже западное изобретение.

— Так значит, я напишу в интервью: «я не знаю»?

— Мы мало что знаем о жизни других людей. — Хассан подвинул к себе подушку и положил ее под локоть. Уютно устроившись на ковре, Роуз лежала совсем близко, до нее можно было дотронуться рукой, и платье у нее на груди было легкомысленно распахнуто. Это мучило Хассана, ему следовало уйти, но разве от Роуз Фентон так просто избавишься? Ему не оставалось ничего, как сосредоточиться на размышлении о высоких материях. — Расскажите мне о своем муже, — повторил он.

— Это слишком долго, — запротестовала Роуз.

— На мой последний вопрос вы ответили всего одним словом. На этот раз вам следует быть разговорчивее, или я начну скучать, — пригрозил ей Хассан.

Роуз налила себе в стакан холодного чая из фляжки, вопросительно взглянула на собеседника, он кивнул, и она наполнила стакан для него. Роуз задумалась. Она крутила в руке холодный стакан, прижимала его к своей горячей щеке. Она не знала, с чего начать.

— Я в то время окончила университет и слонялась без дела. Работать я должна была начать только осенью. Тим попросил меня помочь навести порядок в доме. Он совсем недавно переехал. Однажды ночью я поехала с ним на вызов в конюшню. Там мы с Майклом и повстречались. — Роуз поднесла стакан к губам и выпила немного холодного чая.

— И?

Роуз пожала плечами.

— Мы сразу понравились друг другу. Конечно же, мама решила, что я нашла себе папочку.

— Разумеется, он был намного старше вас.

Роуз скорчила рожицу.

— Его дети были старше меня. Им было двадцать шесть и двадцать четыре. Парочка угрюмых эгоистов. Они так боялись потерять свое наследство, что совершенно не думали о Майкле, о том, что он тоже имеет право на счастье.

— Он был счастлив?

Вопрос был непростительно бестактным. Хассан понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Несмотря на богатство и привилегии, которые окружали его всю жизнь, Хассан начал замечать, что ощущение счастья ускользает от него. Простое человеческое счастье, когда, просыпаясь утром, ты радуешься тому, что наступил новый день.

— Надеюсь, — задумчиво ответила Роуз. — Хотя я, должно быть, здорово осложняла его жизнь.

— Вы имеете в виду его детей?

— Детей, бывшую жену, друзей. Никто из них не одобрял наших отношений. Мужчины не скрывали своей зависти, а их жены… Жен охватила паника. Если так поступил Майкл, так же могли поступить и их мужья. В общем, я бросилась к нему на шею самым недостойным образом. — Воспоминания заставили Роуз улыбнуться. Хассан видел, что ей приятно вспоминать о муже, и это задело его за живое. Затем улыбка пропала. — Майкл был настоящим джентльменом. Добрым, великодушным.

«Великодушным». Хассан повторил это слово. Он надеялся, что девушка, которую Надим выберет для него, сможет сказать то же самое о нем.

Хассан взглянул на Роуз, и чувства, которые он с таким трудом только что погасил, вспыхнули с новой силой. Он знал, что великодушия для любви недостаточно. На секунду их глаза встретились, и Хассан понял, что Роуз думает о том же.

— Роуз…

Звук ее имени был искрой, воспламенявшей огонь страсти. Взрыв был неизбежен. Хассан понял это с первого взгляда. Сопротивляться не было смысла.