Лиз Филдинг - Роза пустыни

— Я не уверена, что он меня вообще видел.

— Вы умеете привлекать внимание мужчин.

«Да, но только не твое», — подумала Роуз. Хассан тем временем продолжал смотреть куда-то вдаль.

— Какие новости о Фэйсале?

— Пока ничего нового.

— Может быть, он уже едет сюда?

— Хотел бы я, чтобы это было именно так, но пока Партридж вынужден продолжать поиски.

— А когда найдет? Что тогда? Вы устроите пресс-конференцию? Сейчас средства массовой информации с большим вниманием следят за вами.

— Я думал, вы сами хотите представить миру нового эмира.

— О, это будет великолепный материал!

— «Начало третьей мировой войны. Пропавшая журналистка появляется вместе с молодым эмиром» — достойный заголовок для первых страниц газет.

— Возможно. — Но Роуз устала от всей этой политики. Она хотела Хассана. — Вон там птичка, — сказала она, подняв руку. — Я никогда раньше таких не видела. Как она называется?

— Опишите ее.

Хассан все время ускользал от нее, но Роуз никуда не спешила.

— Вы в детстве читали «Синюю птицу»? — спросила она тихо, чтобы не потревожить птицу. Роуз хотела, чтобы Хассан подвинулся к ней ближе, но он не шелохнулся.

— Это европейская сказка, — ответил Хассан.

Он решительно держал дистанцию между ними, даже если речь шла о культуре. Роуз продолжала пристально смотреть на ветви дерева.

— Я думала, ваша шотландская бабушка читала вам эту сказку. Вы ведь были в Шотландии?

Наступила пауза.

Он знал, что такое «синяя птица», иначе не стал бы так реагировать на слова Роуз.

— Синяя птица — это аллегория счастья, которое человек ищет всю жизнь и, в конце концов, понимает, что оно все время было рядом с ним. Она похожа вон на ту птичку, — тихо сказала Роуз.

— Что?

Он был смущен, а это уже кое-что.

— Птичка… Она ярко-синяя.

Как будто услышав Роуз, птичка вспорхнула с ветки и полетела, описывая низкие круги.

— Это роллер. Лиловогрудый роллер. — Хассан равнодушно наблюдал за полетом птицы. — Ешьте, Роуз, — добавил он.

Она закрыла глаза.

— Мне что-то не хочется. Слишком жарко. Я, пожалуй, искупаюсь.

— Искупаетесь?

— Вы сами говорили, что купание в ручье одно из самых приятных занятий здесь. Помните? Прогулки верхом, купание, солнечные ванны. — Перечисляя, Роуз загибала пальцы. — Я ездила верхом, нежилась в лучах солнца, теперь я хочу искупаться. Потом я поем. А вы можете спеть для меня.

— Вряд ли. Я смогу только прокукарекать.

— Судить будет тот, кто слушает.

Роуз встала. Простое, ниспадающее до земли шелковое платье мерцало и переливалось в лучах солнца. От самого верха до самого низа платье было застегнуто на маленькие пуговицы. Их было очень много. Роуз начала расстегивать пуговички по одной, приговаривая: «Один. Два…»

— Какого черта, Роуз! Вы понимаете, что делаете? — Хассан поднялся и подошел ближе. Он мог остановить ее, а мог стоять и смотреть, как она разденется до нижнего белья и будет плавать. Это страна диких мужчин. Теперь он отвечал за нее.

Роуз расстегнула еще одну пуговицу. Три.

— Сейчас я окунусь в этот ручеек. — Ей уже было почти жалко его. — Четыре.

— В воде могут быть змеи.

Жалкий трус.

— Что ж такого, если одна из них меня укусит? — спросила Роуз.

Хассан не ответил. Роуз расстегнула еще несколько пуговиц. Пять. Шесть. Платье начало расходиться у нее на груди. Солнце жгло кожу. Она забыла нанести на тело солнцезащитный крем, но теперь уже поздно жалеть об этом.

— Если меня укусит змея, я умру? — снова спросила Роуз.

— Это будет больно.

У Роуз не было навыков стриптизерши, но глаза Хассана говорили ей о том, что она все делает прекрасно. Он очень хотел отвести глаза, но не мог. Пальцы Роуз, дрожа, прикоснулись к следующей пуговице. Она опустила голову, чтобы расстегнуть ее.

Хассан подошел ближе. Роуз почувствовала это, не поднимая глаз. Над верхней губой у нее выступил пот.

Пальцы Хассана вцепились ей в запястье. Он остановил ее.

— Чего вы хотите, Роуз?

Она хотела его, Хассана, его тело, его сердце, его душу.

Ей захотелось прикоснуться рукой к его лицу, склонить голову к нему на грудь и услышать, как бьется его сердце. Они могли бы лечь с ним здесь, на этих подушках, в тени этих красивых деревьев и весь день исследовать друг друга, пока не узнали бы все до мельчайших подробностей.

Момент был самый подходящий, но Хассан почему-то отказывался принимать этот дар. Он продолжал сохранять дистанцию.

Роуз вдруг стало стыдно. Усилием воли она взяла себя в руки и улыбнулась.

— Мне просто хочется, чтобы вы уделяли мне больше внимания, Хассан.

— Я в вашем распоряжении. Застегните пуговицы, и мое внимание по-прежнему будет с вами.

Роуз очень хотелось оставить пуговицы не застегнутыми, но это мучило Хассана. Она будет хорошей девочкой. Рука, сжимавшая запястье, мешала ей поступить так, как он просил. Роуз беспомощно помахала свободной рукой.

— Когда вы застегнетесь, Роуз, — продолжил Хассан, — скажите мне, наконец, чего же вы хотите.

Глава восьмая

«Его вопросы весьма конкретны», — подумала Роуз.

Однако отвечать на них прямо она не собиралась.

— Интервью, — нашлась она. Раз уж ей не удалось соблазнить его, может, самое время заняться тем, что у нее всегда прекрасно получалось. — Через день-другой вы станете самой горячей новостью, и так как я здесь, в вашем распоряжении, а вы должны быть со мной, пока не приедет Фэйсал, мы оба можем извлечь пользу из этой ситуации.

— Мы оба? По-моему, вы беспокоитесь только о себе. — Взгляд Хассана, прикованный к лицу Роуз, вдруг медленно скользнул вниз и остановился на распахнутом вороте платья. Пыл его глаз был в тысячи раз сильнее полуденного солнца. — Вы всегда показываете стриптиз во время своих интервью?

Роуз сдержалась, хотя ей хотелось бросить ему в лицо что-нибудь вроде «это зависит от того, у кого я беру интервью». Но это было бы неосмотрительно. Она известная журналистка. Роуз «передовая линия» всегда добивалась своих интервью. Сейчас ей нужен этот мужчина.

— Я вынуждена добиваться вашего внимания, — в конце концов, произнесла она.

— Я очень хорошо к вам отношусь, — сказал Хассан.

В уголке его рта нервно пульсировала маленькая жилка. А, может быть, он просто сдерживал улыбку. Но одного она добилась: он был весь внимание. И теперь ей нужно извлечь из этого максимум пользы.

— Тогда приступим к работе.

— Все уже сделано, — остановил ее Хассан.

— Но я могла бы написать об этом по-другому. Я хочу написать о вас, Хассан аль Рашид. Когда Фэйсал станет эмиром, вы сможете стать его правой рукой. Люди будут помнить вас не как незрелого непокорного юношу, поправшего традиции из-за того, что ему отказали в праве наследования трона, а как нежного брата и верного друга эмира.