Измена. Не делай мне больно (СИ) - Шевцова Каролина

- Обязательно. Передавай Саше привет.

Кинул он на прощанье, а я еще минуту смотрела на дорогу, будто ждала чего-то.

Мне назначено на два, но я приехала немного раньше. Зная свой топографический кретинизм, была уверена, что не с первого раза попаду в нужный кабинет. И правда, я несколько минут блуждала по пустым коридорам, пока не встретила студентку, готовую помочь.

- Вам к Карпову? Ох, он сегодня не в настроении. Хотя он всегда не в настроении, так что, какая разница, да? Только вы не в то крыло зашли, а так, да, - щебетала она, - третий этаж первый кабинет налево.

Девушка выглядела очень молодо. Черт, она и была молодой, а за счет макияжа и одежды казалась мне скорее дочерью, чем однокурсницей.

И с такими мне придется учиться. Если очень повезет, мысленно поправила себя.

В кабинете декана было темно и пахло пылью. И человек, встретивший меня, тоже казался каким-то запыленным. Он поправил толстые бифокальные очки, и уверенно протянул мне руку.

- Добрый день Игорь Александрович.

- Александр Игоревич, - раздался высокий гнусавый голос.

А я мысленно ударила себя по лбу. Ну, какая я дура! Я же специально посмотрела, как зовут декана моего факультета, и так глупо перепутать! Надежда, что этот светоч науки не обратит внимания на мою ошибку и не будет обижаться, потухла, когда он сказал:

- Вообще-то вы опоздали на четыре минуты.

Не на пять. И не на десять. А именно на четыре, вымеренные с ломбардной точностью въедливым стариком. Я постаралась улыбнуться, чтобы как-то сгладить впечатление от знакомства.

- Мы уже говорили по телефону, вы просили принести диплом и зачетную книжку, я все собрала, вот.

Александр Игоревич не глядя взял из моих рук папку. Он сел за массивный дубовый стол, а я… так и осталась стоять на месте. Все горизонтальные поверхности кабинета были покрыты газетами, книгами и какой-то макулатурой, не то чертежами, не то пожелтевшими от старости рефератами.

- Тема конечно интересная, - протянул он, задыхаясь - но новизна уже хромает.

Это было смешно даже по меркам такого плохого картографа как я. Когда я выбирала тему для защиты, все они звучали одинаково. Одинаково с теми, что были за год до меня и будут через несколько лет после. И сейчас, глядя на хорошо написанный диплом по совершенно проходной теме, я поняла, что меня валят, не допустив до экзамена.

- По телефону сказали, что есть несколько бюджетных мест, - осторожно начала я. – Я могу сдать недостающие предметы в этом семестре и защититься вместе с пятым курсом.

Из-за больших диоптрий глаза декана казались маленькими как две черные пуговки. И сейчас эти бездушные кнопки изучали меня как под микроскопом. А потом он высморкался внутрь себя, то есть всосал носом сопли обратно, и протер лицо платком. Какая гадость…

- А какие гарантии, что вы не передумаете снова? Не хотелось бы повторять прецедент, милая девушка.

Я тяжело вздохнула. Господи, ну заплакать перед ним что ли? Я могу. Я прямо здесь могу, от гормонов меня штормит как лодку в бурю, и слезы готовы пролиться без повода, а сейчас и подавно.

- Гарантий никаких, кроме моего честного слова, - еле выдавила из себя я.

- Ну… - очки взлетели вслед за бровями до самой макушки, а потом медленно опустились на место, - честными словами в магазинах нельзя расплатиться с года так девяноста первого.

Александр Игоревич сделал театральную паузу, во время которой принялся изучать мои бумаги. Он перебирал их своими изнеженными пальцами, которые в жизни не знавали ни топора, ни молотка. Максимум веса, который тот поднимал – Основы Геодезии на шестьсот страниц.

Декан продолжал разыгрывать передо мной спектакль, когда я уже поняла: ему просто нужны деньги! Все сразу изменится, и его отношение, и речи и мои личные перспективы, если я сейчас заплачу. Только вот один нюанс – делать я этого не буду.

Во-первых, потому что нечем. Во-вторых, потому что уже сейчас ясно, как сильно я ненавижу эту специальность. И залезать в долги, для того чтобы дать взятку за возможность учиться я не могу. Не могу и все тут!

От обиды за себя, у меня скривило лицо, будто я съела что-то кислое. Мы же все это проговаривали по телефону, и как мне пели, как уговаривали прийти на факультет, чтобы обсудить все детали лично. Бюджетные места есть и заполнить их очень нужно, чтобы в следующем году не урезали финансирование на эти три отсутствующие единицы. И я как дура поверила в бескорыстные намерения института, и что мы можем быть полезны друг другу.

А теперь…

- Извините, я, наверное, пойду, - я отряхнула пальто от невидимой пыли. После пребывания в этой конуре казалось, что вся моя одежда стала грязной.

- Да вы подождите, - оживился хитрый старик, - мы же еще не обсудили детали.

- Боюсь, я не потяну эти ваши детали.

- Ну, знаете ли, если религия опиум для народа, то наука единственный антидот против этой заразы!

- И почем нынче прививка? – Я резко оборвала его философские рассуждения.

Александр Игоревич ахнул. Он снял очки и принялся протирать толстенные линзы платком, от вида которого меня передернуло. Белый по определению, но успевший посереть от частой эксплуатации, и очень, ооочень грязный кусок ткани. От омерзения, в первую очередь к себе, меня передернуло, будто увидела большую толстую гусеницу.

Нет, не могу. Все это я уже проходила десять лет назад, и уже тогда поняла, что не мое. Единственное в чем я виновата, что изначально заняла чужое место, что не отстояла свое право учиться в другом вузе, и просто поставила на себе крест.

Ну, идиотка. Бывает. Трезветь и смотреть на реальность всегда больно, этот случай не исключение.

Молча я сгребла документы со стола, пока декан что-то чертил на последнем листе моего диплома. Я выхватила его прямо из-под руки старика, отчего карандаш дрогнул, и серая линия чиркнула до самого конца листа.

- Всего доброго, - пятилась назад, мечтая только об одном, поскорее оказаться на улице.

Я вылетела на крыльцо и там, стоя на морозе, принялась разматывать с шеи шарф, чтобы, наконец, вдохнуть чистого воздуха. Казалось, что еще секунда, и я задохнусь. Опершись спиной о стену, я пыталась успокоиться, прийти в себя. И даже стайка студентов рядом, что курили и обсуждали что-то очень смешное, не могла нарушить мой покой.

Здесь было хорошо. А там, в том темном, пахнущем пылью и затхлостью кабинете, очень плохо.

Я стала медленно раскладывать бумаги обратно в папку, и, заглянув в диплом, случайно увидела, что же писал декан. Двести тысяч рублей, цифрами. И огромный прочерк после нуля, как диковинный хвост.

Самое смешное, что у меня были эти деньги. Только не мои, Сережины. И старому маразматику я их не отдам.

- Ви-витаминка, у тебя все хорошо?

Я вздрогнула. Передо мной, на несколько ступеней ниже стоял Фридман. Как в сказке, когда стоит подумать о чуде, и оно случается.

- Сереж, ты что здесь делаешь?

- Решил тебя дождаться, тут так сколько, а до остановки идти далеко, не хочу, чтобы ты упала, по-понимаешь? – Его карие, почти янтарные глаза, лучились счастьем.

- А кино, - прошептала я.

- Я не поехал, - Сережа виновато улыбнулся, - не люблю я все эти романтические комедии и вообще. – Он неопределенно махнул рукой в сторону. - Ну что, пойдем, Викуш?

Глава 22

В разговоре с Фридманом я скорее присутствовала, чем участвовала.

Сил не было совсем. Я тупо откинулась на сиденье и болтала головой как эти собачки на приборных панелях. Что-то отвечала, о чем-то спрашивала, постоянно думала о своем.

Сережины попутки меня развеселить провалились, и он наконец сдался:

- Ну, рассказывай, что там с тобой случилось. А я подумаю, как это решить.

Ох. Мы с ним как два героя из разных сказок, которые совсем не понимают свою роль. Фридман типичный Робин Гуд, а я спящая царевна, мимо которой проходит вся жизнь, пока она томится в своем замке. И сейчас соглашаться на помощь, даже такого человека как Фридман, означало продлить собственный сон еще лет на сто.