Обречен тобой - Юлия Резник

включается в работу. Что мы имеем? В конечном счете Мир поцеловал меня сам. И это может значить равно столько, сколько и ничего. А значит, сейчас крайне важно повести себя правильно. Не знаю, получилось бы это у меня, не прерви нас появление секретарши.

– Мирослав Игоревич, у вас встреча с Колесниковым через минуту.

– Буду! – хмурится. – Вик…

– Да-да, я уже ухожу.

– Потом все обсудим.

Да-а-а, потом. Спасибо тебе, господи. На подкашивающихся ногах прохожу через приемную к лифтам. Не помня себя, спускаюсь. И решаюсь пройтись до дома пешком, чтобы все осмыслить и хоть чуть-чуть остудить разгорающийся под кожей пожар. Пожалуй, настолько сбитой с толку я ощущала себя лишь один раз в жизни. Когда Мир впервые привез меня в свою квартиру и… ничего не стал делать. А я же всю дорогу настраивалась, что вот, дескать, сейчас случится мой первый раз! И он всеми силами потворствовал моему заблуждению. То рассеянно гладя мою коленку, то развязно целуя в лифте. А стоило нам очутиться в квартире, Мир выдал мне футболку и велел идти спать,

– Спать? – переспросила я, не сумев скрыть разочарования в голосе. – Ты привез меня к себе… спать?

– А ты что думала, я на тебя с порога наброшусь?

Как-то так я и думала, да. Покраснела…

– С любой другой я бы так и сделал, – заметил Мир. – Но не с тобой.

– Потому что ты не хочешь меня так сильно?

– Скорее наоборот, – смеется невесело. – Хочу так, что боюсь спугнуть.

Я во все глаза на него уставилась. Вот это… комплимент. Он что, серьезно?

– Я не из пугливых.

– Ага. Тем не менее, мы не будем спешить.

– А что будем?!

– Потихоньку тебя ко мне приучать. Иди сюда…

Он приучал меня к себе где-то месяц. И за это время от моей невинности не осталось ничего, кроме тонкой пленки слизистой – столько он всего заставил меня испытать, пережить и прочувствовать своими ласками. Я жутко стеснялась своей неискушенности. А Мир находил в ней какой-то особенный и только ему понятный кайф. Таруте нравилось пробуждать мою чувственность и постепенно меня раскрепощать. Со временем я стала для него по-настоящему плохой девочкой. Да-да… Мир не сидел на сухом пайке все это время. Он кончал. Сначала тупо на меня, когда мы занимались петтингом, потом, когда зашли дальше – в рот. Но это не спасло меня в наш первый раз от его дикого напора. Было больно, тяжело, изматывающе… Мир знал, что уедет наутро, я – нет. И потому все никак не могла взять в толк, почему он взбирается на меня, наверняка понимая, что с каждым новым заходом мне все больнее – по свежей-то ране. Впервые он, не сдержавшись, обрушился на меня в полную силу. Потом он так делал, лишь возвращаясь, или, наоборот, перед тем как уехать. Мир даже мог ничего мне не говорить – по тому, как мы трахались, я понимала, что нас с ним ждет утром. И, наверное, поэтому я всегда ему отвечала с неменьшей жадностью и азартом. Каждый наш секс перед его отъездом был будто последним… Каждый.

Интересно, а каким бы он был сейчас?

Вот если бы нам никто не помешал в его долбаном кабинете!

Стоп. А я бы ему дала? Вот так запросто? Дала бы, что, правда?!

Почему нет? Потому что у него девушка.

И? Что прикажете? Просто с этим смириться? А если это мой шанс?

Шанс на что, Завьялова?! Ну, какого черта ты опять начинаешь, дурочка?!

Шанс его вернуть.

За-чем?

Затем, что чувствую – он мой человек.

Она тоже так думает.

Почему меня должно это волновать? В конце концов, они даже не женаты. А у нас, вполне возможно, в скором времени родится ребенок.

Так ты его для себя рожаешь, или для того, чтобы с помощью сына привязать желанного мужика?

Для себя! Но если он вернется…

Ты не знаешь, как будет! Ты не знаешь его, пойми!

Я, наверное, хочу узнать…

Наверное?! Наверное, Вик? Ты серьезно? А как же твое «я очень быстро устану всем доказывать, что он не зря меня выбрал»?

Есть мужчины, которые стоят того, чтобы держать себя в тонусе.

Ой, все! Ты просто сама не знаешь, чего хочешь.

Да, потому что еще помню, как было больно…

Думаешь, сейчас что-то изменилось?

Не знаю. Просто без него вообще… никак. Разве это жизнь?

Так, в воспоминаниях о прошлом и спорами с самой собой проходит полуторачасовая дорога до дома. Я бы сказала, что и вовсе ее не заметила, если бы так сильно не гудели ноги. Поднимаюсь в квартиру, открываю дверь. Взгляд цепляется сначала за мужские кроссы, стоящие в углу, а потом и за их владельца, вышедшего меня встречать. Ч-черт. Я же говорила, что хочу побыть одна. Ну, какого фига, Валера? Видно, этот вопрос отчетливо проступает в моих глазах, раз он поясняет:

– Я бы ни за что не вытерпел до завтра. После такого тизера могла бы и догадаться.

Валера старательно держит лицо, но я-то вижу, что на самом деле парень очень сильно волнуется.

– Ясно.

Выигрывая время, отворачиваюсь к шкафу, чтобы повесить пальто. Разуваюсь. Прячу лоферы в обувницу. А Валерка так и не привык убирать обувь с прохода. А ведь я его просила, и не один раз, следить за этим.

– Так что там? – поторапливает. – Ты меня бросаешь? – натужно смеется.

– Я бы не стала называть это так.

– То есть я угадал, что ли? Вик, ты шутишь?!

– Нет. Послушай, Валер. Ты мне дорог, правда-правда. Но я не любою тебя так, как ты этого заслуживаешь.

– Ой, не надо вот только лить мне в уши это дерьмо! Вас, что, всех на каких-то курсах учат этим тупым отмазам?!

– Это не отмаза! И она не тупая. Я пытаюсь быть с тобой искренней.

– Ты пытаешься меня кинуть!

– Расстаться. Я хочу расстаться.

– Почему? Это из-за моей матери, да? Она что-то тебе сказала?!

– Да нет же. Юля вообще ни при чем. Она чудесная, и всегда на твоей стороне.

– Тогда что?!

– Я хочу попробовать родить. Мир согласился. Не хочу тебя втягивать в заботы о чужом ребенке. Это нечестно.

Глава 14

Валера нашаривает обувницу за спиной и медленно на нее