Обречен тобой - Юлия Резник

я лежала после чистки в палате, напуганная, в какой-то ненормальной горячке… Ты даже себе представить не можешь, как был мне нужен. Я думала, что умру, если ты не приедешь. Что справилась со всем в одиночку, я поняла лишь пару недель спустя. Но именно это осознание дало мне силы поставить точку в нашей истории. Иначе я бы никогда не решилась уйти. Так и ждала бы, медленно теряя вкус к жизни, когда ты выберешь нас, а не войну. А ты выбирал ее снова и снова и врал, что это уж точно в последний раз.

– Та командировка и была последней, – отрывисто замечает Мир. Вскидываю ресницы, впиваясь в его лицо недоверчивым больным взглядом. Сглатываю подкатившую горечь.

– Ну, сейчас-то что уже это обсуждать? Ничего не изменишь.

– Блядь, Вика… – Мир двумя руками проходится ото лба к затылку. – Ну, как так, а? Тебя вообще ни на минуту нельзя оставить!

– То есть это я виновата? – проговариваю, с трудом заставляя подчиниться дрожащие губы.

– Я же говорил, что все под контролем! Зачем ты себя каждый раз накручивала?!

– Под контролем?! – взвизгиваю я, морщась от того, насколько истерично звучит мой голос. – Я всю свою жизнь провела в военных городках. Тебе рассказать, сколько цинковых гробов я повидала? О каком долбаном контроле ты говоришь?! Ты сам-то хоть в это веришь?

Нет. Но, конечно, ни за что в том не признается, повторяя изрядно осточертевшее:

– Я хотел чего-то добиться в этой гребаной жизни. Это был единственный доступный мне социальный лифт.

Да. Я тысячу раз это слышала. Ровно столько же, сколько и его обещания, что вот теперь он, сто процентов, завяжет.

Обхватываю себя за плечи, разгоняя ладонями выступившие мурашки. Я никогда не сомневалась в том, что поступила правильно. Рядом с ним меня самой не становилось. Я растворялась в преследующем меня страхе. Я превращалась в тень себя. Чем дольше Мир не выходил на связь, тем меньше и слабее я становилась.

Да, может быть, кто-то мог относиться к этому легче. Я не могла – так его любила. Мне было всего восемнадцать, когда мы начали встречаться. И двадцать, когда расстались. Мне недоставало силы, опыта, мудрости… Черт, кого я обманываю? Я бы даже сейчас, став изрядно циничнее и сильнее, вряд ли бы смогла с этим справиться.

– Вик…

– В-все н-нормальн-но, – уверенно киваю я, не замечая даже, как отчаянно стучат зубы. А на щеках, как стигматы на теле праведника, выступают слезы.

– Вик!

Мир в два шага преодолевает разделяющее нас пространство и легонько встряхивает меня, обхватив чуть повыше локтей.

– Я с-сейчас. П-просто дай м-мне с-секунду.

Вяло трепыхаюсь, задыхаясь в пряной горечи его парфюма. В моих воспоминаниях он даже напомаженный пах иначе. Но это не отменяет того факта, что мне нравится его новый аромат.

– Твою мать! Посмотри на меня!

Послушно запрокидываю голову. Режусь о бутылочное стекло его глаз, ненавидя себя за то, что никак не могу совладать с эмоциями. Господи, я же взрослая тридцатилетняя женщина! Да, в моем прошлом было много боли, но так на то оно и прошлое… Я давно оставила его позади.

Слизываю соль с губ, не смея разорвать зрительный контакт. Мир, наверное, уже вообще не рад, что со мной связался.

– Да не пугайся ты, – смеюсь. – Я не знаю, что это за финт сознания. На самом деле я давно уже это прогоревала и отпустила.

– Что-то не похоже, – все сильнее хмурится, шаря взглядом по моему лицу.

– День выдался богатым на эмоции.

Дергаю плечом в попытке ненавязчиво сбросить его руки, но Мир оказывает этому неожиданное сопротивление. Не рассчитав силы противодействия, по инерции въезжаю в его грудь мокрым носом. С губ рвется глуповатый смешок. Я задираю голову, надеясь спасти шуткой дурацкую ситуацию, в которой мы оказались. Но вновь увязаю в его глазах… Сейчас они – не стекло, они – топкое болото, в котором я медленно, но необратимо увязаю. Спасаясь, встаю на цыпочки. Обхватываю его бугрящиеся мышцами предплечья, чтобы не упасть. Мир резко выдыхает, а я втягиваю в себя его воздух, приоткрыв губы. Скольжу дальше по плечам. Укладываю ладонь на короткостриженый затылок. Прическа у него другая, да, но здесь почти та же длина, что и десять лет назад. Боже, я же все-все про него помню… И ничего не знаю.

– Вика…

Ой, да заткнись.

Я просто не могу не узнать, каковы на вкус его поцелуи. Такие же, как я помню? Пользуясь тем, что Мир находится в моем доступе, быстро пробегаюсь кончиком языка по его губам. В голову ударяет кровь. Ну, вот и все, да? Узнала? Отшатываюсь назад. На вкус его губы – как яд. Безответные…

Ничего-ничего. Это тоже следовало пережить. Унижение – хорошая прививка на будущее.

Я почти смиряюсь с тем, что в очередной раз выставила себя полной дурой, когда Мир рывком притягивает меня к себе. После встряхивает, так что клацают зубы, обжигает, пожалуй, ненавидящим взглядом и целует теперь уж однозначно по собственной инициативе.

«Ну, вот. Другое дело…» – мелькает последняя здравая мысль. А потом меня враз покидают и мысли, и сомнения, и страхи. Я просто растворяюсь в этом. Я впитываю в себя. Стону тихонько, царапаю его затылок, невнятно бормочу что-то… Заворачиваюсь в него. Я такая маленькая, а он такой большой и сильный. Я слабая, а ему все по плечу. Меня сминает его подавляющая бешеная энергия. Он как ураган, который закручивает в себя все, что встает на его пути. Я просто становлюсь его частью.

Губы болят, воздуха отчаянно не хватает, и я беззастенчиво ворую его. И воздух, да, и Мира в целом. Я ворую.

Это так странно. И больно… И так бесконечно все равно. В том смысле, что мне все равно, насколько это неправильно по отношению к его нынешней девушке. В конце концов, тут все зависит от угла зрения. С моей стороны все ровно так, как и должно быть.

– Вик, малышка, черт…

– М-м-м?

– Нас занесло.

Хлопаю ресницами в не слишком успешной попытке переварить, куда он клонит.

– А, да? Да. Точно.

Отхожу на шаг. Ошалело тру лицо ладонями, не боясь испортить макияж, на который потратила целый час утром в глупом стремлении не ударить лицом в грязь при встрече. Мозг, находящийся в коме все это время, в авральном режиме