До мурашек - Ана Сакру

Мама охает, а я отупело смотрю на грязную лужу, подступающую к босым ногам.

- Аккуратней же надо, дочка, ну! - мама суетится, начиная убирать, становится передо мной на корточки.

В голове гудит. Меня вдруг такой обидой накрывает.

- Лучше бы я с отцом и Гошкой поехала, чем торчала тут с тобой, - тихо бормочу, но она слышит, конечно.

И я специально, да! Мне больно от её слов и ей пусть тоже от моих больно будет, у нас теперь баланс. Равновесие...

Вижу, как деревенеет мамина спина, как она застывает с тряпкой. И в какой-то миг даже жалею, что это сказала, но это только миг...Меня тоже несет. Пульс долбит в ушах. Все-таки мы похожи, наверно. Я ведь её дочка.

- Так езжай, - сипит мать, поднимая на меня колючий взгляд, - Езжай, оставьте меня тут дом вам отмывать, пока вы по магазинам с другой семьей гуляете...

- И поеду, - рычу.

- Вперёд, - отмахивается от меня мама.

А мне так больно! Я даже объяснить не могу, но щемит внутри так...

Отхожу от неё, хватаюсь за телефон, набираю отца.

- Пап, ты не уехал ещё в Кисловодск? - ладони влажные, трясутся.

- Нет пока, у Гошиного дома стою, жду, когда соберется, - отзывается отец.

- И меня подождите, я с вами.

- Да? - папа радуется. Он всегда очень радуется, когда я общаюсь с единокровным братом. Хочет, чтобы мы ощущали себя настоящими родственниками, - Гуль, да не надо идти. Ты дома? Мы сейчас подъедем, как раз по пути.

- Хорошо, - сбрасываю вызов, кидаю последний взгляд на будто окаменевшую мать и ухожу к себе в комнату собираться.

***

Эмоционально я выжата полностью, и мой внешний вид отлично это отражает. Я не стала краситься, наряжаться, даже причёсываться. Надела обычный бирюзовый спортивный костюм с кенгуру, перевязала гульку на макушке повыше, не особо следя за получающимися петухами, нацепила кроссовки и юркнула на заднее сидение папиного джипа, стоило ему притормозить у наших ворот.

- С матерью поругалась что ли? – ловит мой взгляд папа в зеркале заднего вида.

Кошусь на Гошку, сидящего на переднем пассажирском. Не хочу обсуждать маму при нем.

- Всё хорошо, просто развеяться решила, - бормочу, забиваясь в дальний угол дивана и отворачиваясь к окну.

- Ясно.

Больше меня отец не трогает. Общается с Гошей, спрашивает про учебу, про спорт. Гошка- самбист. Недавно приехал с очередных соревнований, впечатлениями так и брызжет, забивая своими рассказами всю дорогу до Кисловодска. Его задорный, уже начинающий ломаться голос действует на меня успокаивающе, как и проносящийся родной пейзаж за окном.

И чего я так вспылила? Надо было просто мимо ушей пропускать и всё. Будто я в первый раз слышу это всё. Но я рада, что выбралась. Удушающая атмосфера дома постепенно отпускала, слабея с каждым километром и оставляя лишь стылую пустоту.

У строительного гипермаркета мы паркуемся за час до закрытия. Зябко ежусь, выпрыгнув из теплого салона на улицу, и прячу руки в кармане кенгуру. Папа обнимает меня за плечи, ведя ко входу. Гошка так и трещит без умолку рядом, шагая с нами вровень. Я лениво озираюсь по сторонам, пока взгляд не цепляется за одну из машин на парковке. Старенький синий мицубиси аутлендер с телефонами прокатной компании на боку. Я бы не обратила внимание, но на капоте слишком уж приметная аэрография медведя. Сердце бухает вниз, а затем срывается на жаркий стук, покрывая кожу выступающей испариной. Так…

- Пап, а Лёва Лютик не эту машину в прокате брал? – хрипло откашливаюсь, пытаясь не сильно себя выдавать.

Папа сбавляет шаг, сдвигает брови на переносице, а потом улыбается.

- О, точно, его. И Марата – бригадира его, вот пикап. За стройматериалами приехали, наверно. Надо ему позвонить, поздороваемся.

«Не надо» хочется мне крикнуть, но я, растерявшись, молчу, смотря, как отец уже достает из кармана телефон. И только нервным движением приглаживаю петухи на голове, думая, что хотя бы причесаться всё-таки стоило.

26. Лёвка

Марат говорит мне что-то о преимуществах кварц - винила, но я, сбросив звонок Гулькиного отца, не в состоянии сосредоточиться. Взгляд бегает по большому ангару строительного гипермаркета, мотор в груди набирает обороты. Они где-то здесь...

Делаю знак прорабу, чтобы попридержал пока свою полезную информацию, и иду между рядами ко входу. Гулико замечаю сразу. И дело совсем не в её по-детски ярком бирюзовом костюме, хотя она и похожа в нем на диснеевскую Жасмин, непонятно что забывшую у стенда с шуруповёртами, а в том, что...

Не знаю.

Я всегда безошибочно и мгновенно её вычислял. В толпе одноклассников, на танцополе в полутьме клуба, освещаемого лишь мелькающими огнями стробоскопов, в кордебалете в любом ряду, если ей в кои-то веки не давали главную роль, на пляже, в магазине, на склоне...Где бы мы ни оказались, я будто чувствовал её близкое присутствие, и внутри всё тянуло как к путеводной звезде, побуждая сократить расстояние, насколько это максимально возможно. В идеале вообще его не оставить и оказаться в ней. Но и просто рядом постоять вполне подходило.

Какие-то тупые инстинкты, такие естественные в подростковом возрасте - кто из нас не ходил хвостом за понравившейся девчонкой, и так взрывающие мне мозг сейчас.

Потому что в тридцать лет уже так не делают, да?

В тридцать лет ты не бродишь как привязанный за интересной тебе женщиной - ну, если не псих и не маньяк, конечно.

Ты видишь её перед собой, трезво оцениваешь по всем пунктам - внешность, возраст, характер, поведение, привычки...И, исходя из проведенного анализа, решаешь, стоит ли вообще связываться. Если да, то одноразовая будет акция или нет. Если одноразовая, то думаешь, как побыстрее и без лишних трат трахнуть. Если нет, то опять же, какие