Развод. Цена ошибки - Дарина Королёва

королевы, покидающей просителей. Цоканье её каблуков по больничному линолеуму неприятно бьёт по ушам.

Тест ДНК. Эта мысль вспыхивает тут же вспыхивает в голове. Сделать тест и ткнуть им в лицо! Пусть подавятся своей ложью, захлебнутся в собственной грязи...

Но тут же отметаю эту затею.

Зачем? Зачем унижаться, что-то доказывать? Вадим всё равно вывернет ситуацию по-своему — скажет, что тест поддельный, или просто откажется его сдавать. Найдёт тысячу и одну причину, чтобы не признать очевидное. У него теперь есть готовое оправдание для своего предательства — он же "жертва обмана", как удобно!

Пусть. Пусть забудет, что у него есть дочь. Пусть вычеркнет нас из своей жизни, как надоевшую главу из книги. Я помню, каким потухшим он был тогда — пять лет назад. Весь в долгах, жена бросила с годовалым ребёнком, затравленный, на грани нервного срыва. Помню, как прятался от кредиторов, как дрожали его руки, когда он просматривал мой проект, тот самый, который спас фирму от краха.

Не знаю, как именно это произойдёт, но у меня точное предчувствие: уверена, придёт время — и он снова приползёт. Когда очередная афера лопнет как мыльный пузырь, когда милая бывшая жена устанет от его вечных метаний.

Но будет поздно.

Я больше не та наивная девочка, готовая броситься на помощь по первому зову.

Пусть катится к чёрту со своими "благодеяниями"!

ГЛАВА 28

Ариша наконец уснула.

Я лежу без сна, вспоминая, что было пять лет назад…

Как всё изменилось за эти годы.

Я тогда была совсем другой — хрупкая девчонка с большими мечтами и пустым кошельком. Пятый курс архитектурного, съёмная комната в общежитии, вечерняя подработка уборщицей. Родители в селе еле сводят концы с концами — какая уж тут помощь. Главное, что на бюджет поступила, что учусь. А мыть полы... что ж, не зазорно.

Тот октябрьский вечер. Офисный центр "Стрела" — стекло и бетон, модный минимализм и унылые коридоры. Запах влажной тряпки, моющего средства с химической отдушкой лимона. Тишина пустых офисных коридоров после рабочего дня. Только шорох швабры по полу и приглушённые голоса из-за дверей — некоторые задерживались допоздна.

Я помню каждую деталь, словно это было вчера. Как натруженные руки автоматически выполняли привычные движения, пока в голове крутились формулы сопромата и эскизы курсового проекта.

Как пыталась не думать о том, что на счету осталось всего ничего, а за общагу нужно платить через неделю. Как мечтала, что когда-нибудь буду проектировать здания, а не драить полы в чужих офисах.

Я уже заканчивала работу, когда из кабинета в конце этажа донёсся грохот и ругань.

— Твою мать! — голос был полон отчаяния. — Это же полный провал! За что я только платил этому бездарю?!

Я невольно замерла со шваброй у приоткрытой двери.

Молодой мужчина метался по кабинету, как раненый зверь. На столе были разбросаны чертежи, а на экране ноутбука светилась какая-то 3D-модель. Высокий, красивый, в помятой рубашке, галстук съехал набок, темные волосы взъерошены, будто он постоянно запускал в них пальцы от безысходности.

Вадим. Тогда я ещё не знала его имени.

— Кого я сейчас найду?! — он с силой ударил ладонью по столу. — Это конец... просто конец всему. Завтра тендер — и всё, крах. Банк заберёт всё до последней копейки!

А потом я увидела эти чертежи. Проект культурного центра для детей с особенностями развития — амбициозный, нужный городу. Но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: здесь всё неправильно.

Эвакуационные выходы, инсоляция, доступная среда — архитектор будто забыл об элементарных требованиях.

Сердце забилось быстрее. В голове сразу начали складываться решения — как исправить, переделать, улучшить. Месяцы учёбы, ночи над учебниками, бесконечные проекты — всё это вдруг обрело смысл.

— Извините... — сама не знаю, что дёрнуло меня заговорить. — Но здесь можно всё исправить.

Он обернулся — в глазах смесь удивления и раздражения.

— Что?

— Смотрите, — я осторожно шагнула в кабинет, указывая шваброй на экран. — При такой нагрузке на грунт вам понадобится совершенно другой тип фундамента. А эта колоннада... она же нарушает все нормы безопасности.

Его глаза сузились:

— Ты что, разбираешься в архитектуре?

— Я учусь на пятом курсе архитектурно-дизайнерского, — я пожала плечами. — И этот проект... он действительно "сырой". Но если переработать планировку, учесть нормативы по инклюзивности...

— Уборщица делает проект, от которого зависит моя жизнь... — он усмехнулся, но в этой усмешке не было презрения, скорее отчаяние человека, хватающегося за соломинку.

Я подошла ближе к столу, разглядывая чертежи.

— А почему бы не сделать здесь атриум? Он бы естественно объединил все пространства, плюс решил бы проблему инсоляции. И если сместить ось...

Он перебил меня:

— Постой-постой... Ты правда можешь это исправить?

— Теоретически — да. Но нужно время...

— У меня есть ночь, — в его глазах появился лихорадочный блеск. — Я заплачу. Сколько скажешь.

Я покачала головой:

— Мне не нужны деньги. То есть, нужны, конечно... но не за это. Я хочу практику. Настоящую работу по специальности.

Он смотрел на меня так, словно видел впервые:

— Как тебя зовут?

— Рита. Маргарита Наумова.

— Вадим Вавилов, — он протянул руку. — И, кажется, ты — мой последний шанс.

Следующие двенадцать часов слились в один безумный марафон. Кофе, чертежи, 3D-модели... Пальцы летали над клавиатурой, линии на экране складывались в новый проект.

Правильные уклоны пандусов, тактильная плитка, акустические решения для слабослышащих, цветовые акценты для слабовидящих…

Я полностью переделала проект, внедрив современные экологичные решения и создав многофункциональное пространство, которое могло трансформироваться под разные нужды.

Вадим сидел рядом, то критикуя, то восхищаясь, а под утро...

Под утро он был поражён:

— Невероятно! Откуда ты такая взялась?

— Из Липовки, — я улыбнулась, разминая затёкшую шею. — Село такое, триста километров отсюда.

— А родители?

— Отец — механизатор, мама — библиотекарь. Они с отцом держат хозяйство, огород. Простые люди, — я на мгновение задумалась, вспоминая их морщинистые от работы руки. — Пожилые уже. Но в них столько любви и мудрости... Когда я на бюджет поступила, они так радовались. Папа даже прослезился, хотя никогда его плачущим не видела.

"Учись, — говорит, — доченька. Мы-то не смогли, а ты должна.”

И я всё рассказала. Про родителей, про общагу и подработки. Про мечту создавать пространства, которые будут менять жизни людей к лучшему.

А потом он рассказал про себя. Немного, отрывисто. Про фирму на грани банкротства. Про маленького сына, которого видит реже, чем хотелось бы. И я поняла — мы оба знаем, как это, когда жизнь загоняет в угол. Но иногда именно в такие моменты она делает неожиданный поворот…