Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

И мои последующие извинения пошли прахом. Машка их просто не восприняла.

А уж когда я заикнулся про дружбу, вообще взвилась и посмотрела как на полного долбоеба.

Возможно, так и есть. Я и правда чувствовал себя то ли собакой на сене, то ли человеком с биполяркой.

Уходя, уходи — сказала она мне. С концами и навсегда, плотно закрыв за собой дверь.

Только я не мог, это было выше моих сил.

Я не хотел полностью терять Машку.

А еще меня к ней тянуло со страшной силой. И от этого я бесился вдвойне.

Да, я принял решение расстаться, но хотеть бывшую жену так и не перестал. Возможно, вскоре всё и правда перегорит, но пока я адски хотел Машку.

Точно так же, как хотел два года назад, когда впервые увидел в клубе.

Она была зла, расстроена, стремилась поскорее выпроводить меня из квартиры. А я неотрывно смотрел на ее сочные, манящие губы, которые так привык целовать, и в итоге не удержался.

Сам не понял, как заграбастал ее в объятия и начал целовать. А потом было уже поздно. Поцелуй накрыл нас обоих с головой.

Я хотел напоследок набраться от нее эмоций. Забрать этот поцелуй как подарок на долгую память.

А Машка ответила с такой горячностью, что я хорошо так поплыл.

Я действительно был близок к тому, что послать все на хер и утащить ее в спальню. И не вылезать потом из койки целую неделю.

Отрезвление пришло, когда поцелуй прервался. Кислород начал поступать в мозг, и я снова начал соображать нормально.

Нет, это точно наваждение. Какой-то ненормальный, больной морок. И его надо разрушить.

В итоге я все же встряхнулся, собрал волю в кулак и ушел.

Минут десять сидел на лавочке у подъезда, силясь унять дрожь в теле.

Потом несколько часов катался по Питеру, долго сидел на набережной, смотря на залитую солнцем Неву.

Напоминал себе, что всё делаю правильно. Что всё идет так, как должно. Что мы оба просто начинаем новую жизнь.

У меня будет карьера, олимпийское золото, слава, титулы и все остальное.

У Машки тоже всё будет хорошо: работа, семья, муж и дети. Она не пропадет.

Чертов собственник при этом начинал бунтовать, ему не нравилось представлять Маруську, лежащей под другим мужиком, но я крепко сжал ему руки на горле, заглушив опасные порывы на корню.

Ничего, скоро эта байда внутри меня угомонится. Нужно только немного времени…

* * *

И вот теперь я стоял как идиот в аэропорту и ждал Машку. Но время шло, уже началась посадка на рейс, и я понимал, что бывшая уже не приедет.

— Ну что ты застрял? — недовольно проворчал отец. — Только не говори, что ждешь эту …

— Эта, как ты говоришь, — прорычал я, — моя бывшая жена. Хватит ее оскорблять.

— Перестану, если ты будешь себя нормально вести. Пошли уже, посадка скоро закончится. Она все равно не придет. И правильно сделает. К чему эта лишняя возня?

— Иди, я еще пять минут подожду.

— Ну давай, похерь карьеру из-за бабы. Беги за ней, высунув язык, как бродячий щенок, — психанул отец, направляясь к зоне контроля. — Только не жалуйся мне потом. Сам будешь виноват. И агента себе нового ищи. Я для тебя потом и пальцем о палец не ударю, если ты сейчас просрешь такой контракт.

Отмахнувшись от ворчания отца, я продолжил стоять и смотреть в толпу. Выждал еще десять минут и окончательно понял, что все…

Это конец.

Маша не придет. Она действительно решила оборвать все связи. И с этим я ничего не могу поделать.

Не выдержав, нажал кнопку дозвона на смарт-часах. Да, её номер всё еще оставался вбит в них. Но вместе сигналов вызова услышал холодный голос робота.

«Абонент находится вне зоны доступа» …

Похоже, Машка кинула меня в ЧС. На этот раз — навсегда.

Тяжко вздохнув, бросил последний взгляд в толпу, а потом развернулся и пошел к зоне досмотра.

Посадка уже подходила к концу, а я уже наворотил слишком многое, чтобы сейчас сдать назад.

Похоже, что мосты я за собой уже сжег. Той ночью, когда пьяным начал требовать развод.

На посадку я все же успел. В самый последний момент поднялся на борт и упал в кресло рядом с отцом.

Тот одобрительно на меня глянул и хлопнул по плечу.

— Ты сделал правильный выбор, сынок. Женщин у тебя будет много, а шансы вписать себя в историю мирового хоккея на дороге не валяются.

Я лишь молча кивнул и отвернулся к иллюминатору. Разговаривать сейчас не хотелось.

Дальше был долгий муторный перелет, пересадки в Стамбуле и Цюрихе, и посадка в аэропорту Пьера Эллиота Трюдо.

Встречали нас представители клуба, которые и помогли добраться до квартиры, временно предоставленной руководством в мое распоряжение.

Следующий день был отведен на адаптацию, во вторник были отсняты последние кадры для проморолика, в среду в клубе должна была состояться моя презентация как игрока Монреальских Быков.

Перед самой презентацией я снова позвонил Маше. Уже с канадского номера. Но снова услышал механическое: «абонент вне зоны доступа»…

Похоже, Машка не просто блокнула меня, а полностью сменила номер.

Что ж. Она в своем праве. Уж точно не мне ее упрекать.

Я сделал выбор в пользу карьеры, а она решила не иметь со мной ничего общего. Недооценил я ее.

Оказывается, она не лукавила, когда говорила, где именно видела мою дружбу.

«Уходя, уходи, Харламов. Если решил уйти, то уходи с концами. Без всяких этих вывертов. В качестве друга я видеть тебя не хочу. Это слишком больно. Так что даже не пытайся усидеть на двух стульях.»

Эти слова рефреном звучали у меня в ушах, и в итоге я принял их. Что ж, если для Маруськи общение со мной — это мучение, то мне действительно лучше уйти окончательно.

Тяжело будет, да, но у меня есть цель и мечта всей жизни. И я буду к ним идти, несмотря ни на что.

Мне есть ради чего жить и идти вперед.

* * *

Через час презентация состоялась.

Я пожимал на камеру руки руководству клуба, улыбался во все тридцать два зуба, держа футболку с семнадцатым номером, говорил заранее приготовленную пиар-командой речь для болельщиков.

И вроде всё шло прекрасно. Менеджеры были довольны, отец светился гордостью. Партнеры по команде и фанаты приняли меня очень тепло и радушно.

Я должен был быть вне себя от счастья после такого, но…

Почему-то на