Пламя - Елена Сокол

произнесла она. – Я не знала, что у бабушки с дедушкой было кафе.

– Здесь написано, что твой дед выпекал крутые рогалики и лучшие в городе шоколадные булочки, – потрясая телефоном, сообщила Саша.

Но Даша все еще не знала, как реагировать. Она даже не понимала, что чувствует.

– Прошло столько лет, – сказала Лера, подойдя ближе. – Никто и не вспомнит про призраков. Ты же не веришь в них? Нет? Если хочешь, пригласим батюшку – пусть освятит здание.

– Балабося! – простонала Сашка.

– Нет, не верю, – ответила Даша.

– У тебя обязательно все получится, – заверила Ева.

– А мы поможем.

– Я знаю, кто может недорого и очень качественно вставить окна, – заметил Никита.

Он хотя бы предложил что-то дельное. Это заставило Дашу улыбнуться.

– Кажется, пора сгонять за пивом, – заключила она, обведя взглядом друзей. – Начинает смеркаться, нам бы закончить тут все, но чтобы как-то… повеселее.

– Не верю, что говорю это, но впервые полностью с тобой согласен, – кивнул Никита.

И тут же получил от нее тычок в бок, а потом они рассмеялись.

Глава 11

♫ SAHALIN – «У меня нет дома»

Прошло уже четыре дня с того момента, как они собрались у Даши, чтобы помочь с уборкой, но тот вечер все никак не шел у Никиты из головы. Работа, надо признать, была не из легких: разбирать завалы и ворошить пыльные залежи в жару – так себе приятное занятие. Они вспотели, перемазались в грязи, надышались пылью, а потом даже помыться было особо негде – так, умылись ржавой водой, что наконец побежала из старых труб. Вымыли руки, да так и остались в грязной, прилипшей к телу одежде.

Но посиделки, которые случились дальше, – они словно стоили всех этих неудобств. Душевные, веселые. Похожие настроением на их традиционные пожарные пикники в парке, только вместо сосисок на гриле – пицца из коробки, а вместо пледа на траве – картон на полу. Но зато как посидели! С шутками, песнями, с музыкой и теплыми разговорами в кругу друзей. После унылых одиноких месяцев в больнице и долгой реабилитации Плахову этого как раз и не хватало.

Девчонка, будем честны, тоже приятно его поразила. Даша эта. Краева. Монашка-недотрога. Уйти из родительского дома в заброшенную дыру, не побояться ночевать там одной, без всяких удобств. И то, как рьяно она взялась за дело, как планировала начать свой бизнес, как горела и заражала своей идеей подруг, – все это заставило поменять о ней свое мнение. Все-таки что-то в ней было. Особенно понравилось Никите то, как девушка отстаивала свое мнение и с каким жаром отвечала ему, давая отпор. Уже за это можно было ее уважать.

Вспоминая, как они сидели всей компанией в пустой спальне на втором этаже, как делились идеями о ремонте и травили байки из жизни на эту тему и как Даша смеялась, запивая холодным пивом из пластикового стакана сэндвич с сыром, он почему-то не мог сдержать улыбки. Они сидели рядом на подоконнике и даже не поубивали друг друга. И поболтали немного, пока Илья не начал приставать к ней со своими тупыми анекдотами.

Никита абсолютно не разделял идеализированные представления Даши о союзе с мифическим идеальным мужчиной и отношениями на всю жизнь, но после такого чудесного вечера готов был признать, что они неплохо нашли общий язык и вполне могли бы стать друзьями. У друзей ведь главное что? Позволять друг другу быть собой и не лезть с непрошеными советами.

Совсем как тогда, когда у него на экране высветилось «Света зовет к себе» и он скинул звонок, отшутившись, что сегодня не то настроение. Но какое же у девчонки было выражение лица! Как будто Никита не взрослый здоровый мужчина, который спит с кем хочет, а какой-то нарушитель устоев. И когда позже позвонила «Секс», имя которой он не помнил, но договаривался встретиться вечером, Даша и вовсе покраснела от ушей до пят. Зато как они смеялись, когда на экране высветилось «Секс пропущен»!

Словом, Плахову начинало нравиться смущать недотрогу. И он искренне считал, что из девчонки вышел бы толк, если бы она меньше заморачивалась на теме этой своей выдуманной вечной любви, в которую, к слову, верило большинство женщин. Почему? Вероятнее всего, эта заводская прошивка передавалась у них из поколения в поколение с одной важной целью – чтобы люди продолжали размножаться. Ведь для того чтобы оставить потомство, им важно верить в то, что рядом надежный, почти святой мужик. Иначе никак.

И как же хорошо, что оставались и те, с кем можно было просто приятно провести ночь. Как, например, вот эта девица – как ее? Никита потянулся и уставился на блондинку, спящую рядом спиной к нему. Маша? Оля? Нина? Неважно. Сейчас он выпроводит ее, и с концами. Плахов сел на постели, и в голову словно ударил гонг. «Ох, ты ж!»

И тут же воспоминания о вчерашнем вечере в баре стали выстраиваться перед ним в стройный ряд. Сначала они выпили по паре бутылок с парнями, а потом он заметил ее. Она отдыхала с подружками и не сводила глаз с их столика. Блондинка была изрядно пьяна, поэтому, когда Никита подошел, ему не захотелось тратить время на флирт и долгие уговоры. Была не была: и, подойдя, он шепнул ей на ухо, что хочет ее трахнуть. Кажется, она переспросила, не шутит ли он, тогда Плахов сказал, что вряд ли подошел бы просто поболтать. Секундное замешательство, и вот уже девица схватила сумочку, спрыгнула со стула и потащилась за ним.

Обычно он никого не оставлял у себя на ночь. Таковы правила. Чтобы ни к кому не привыкать, не давать напрасных надежд. Но с ней вышло исключение. Никита сильно устал: два дня торчал на крыше, он брал подработку – нужно было покрыть металлочерепицей гараж заказчику (многие в их части так «калымили» в свободные дни). А напарник кинул, и пришлось возиться одному. Вымотался ужасно. И потому после секса с этой блондинкой попросту отрубился.

А утром, естественно, встал обыденный вопрос: как быстро и безболезненно выпроводить гостью из квартиры?

– Эй, дорогуша, – потряс он ее за плечо. – Слышишь?

Девица промычала что-то нечленораздельное.

– Вставай, тебе пора, – проговорил Никита ей на ухо.

То же самое.

– Слушай, как тебя там… Мне нужно собираться на работу, – потормошил он ее еще раз.

– М-м-м…

Плахов потянулся к тумбочке, взял телефон.

– Вот дерьмо! – вырвалось у него. На часах уже была половина восьмого. Опаздывать на караул строго запрещалось, за это