На тысячи осколков - Елена Сокол

попробовать мои мини хот-доги, – сказала тучная госпожа, наблюдая, как долго я изучаю меню. – Привет, я – Моник. Хозяйка этого кафе.

Она протянула руку.

– Очень приятно, – улыбнулась я. – Хорошо. Тогда какао и порцию мини-хот-догов.

– А что насчет картошки фри? Твоей фигурке точно не повредит, и ты откроешь для себя самую вкусную картошку в округе. Все возвращаются сюда именно за ней!

– Уговорили, – сдалась я.

– Засекай семь минут, – бросила женщина и направилась в подсобное помещение.

Ровно через семь минут передо мной на столе оказалась большая чашка ароматного какао, порция пузатеньких хот-догов, коробка с золотистым картофелем и сырный соус. Пахло невероятно вкусно.

– Спасибо, – кивнула я.

Но хозяйка кафе не спешила уходить. Ясно: она ждала, чтобы я оценила ее кулинарные способности.

– М-м-м… – протянула я, положив в рот картофельную дольку. Та действительно таяла во рту: хрустящая снаружи и нежная, мягкая внутри. – Невероятно вкусно!

– Вот видишь, Моник никогда не обманывает своих гостей, – подмигнула женщина. – Приятного аппетита!

Когда она удалилась, я достала из сумки пакет и осторожно разорвала упаковку. Внутри оказалась аудиокассета. На коробке тем же почерком, что и в валентинке, было подписано: «Прекрасной Герде».

Я запила нахлынувшее волнение глотком восхитительного какао.

* * *

– Ты ничего не сказала насчет ужина! – Мама удивленно смотрела, как я взлетаю вверх по лестнице.

– У меня важное дело, – бросила я на бегу.

– Как насчет пасты?

– Супер!

Я толкнула дверь к себе на чердак, вошла, включила свет, стянула с себя одежду и бросила на кровать. Достала из сумки кассету и наушники, положила на постель. В кармане джинсов завибрировал телефон.

Я сунула кассету под подушку и побежала вниз.

– Мам! – крикнула я с лестницы. – А ты не знаешь…

И осеклась, увидев, как белоснежная кошечка вылизывает себя, развалившись в кресле в центре гостиной.

– Не знаю, – сказала мама, выглядывая из кухни. – А точнее, понятия не имею, как она оказалась здесь! Возможно, пробыла весь день. Наверное, мы с тобой утром уходили и не заметили, как пустили ее внутрь. Если так, то хитрюга пробыла у нас весь день.

– Вообще-то, я не об этом, – усмехнулась я и почесала затылок. – Папин магнитофон… Ну, тот… смешной такой, старый. На котором еще можно слушать аудиокассеты, помнишь?

– Помню, – кивнула она, нахмурившись.

– Не знаешь, где он? Мне позарез нужен!

– Э… – Мама задумчиво покрутила головой. – Кажется, там, в коробках. Среди нераспакованных вещей.

– Спасибо! – Я метнулась в коридор, где все еще вдоль стен стояли кучи коробок.

– А ты…

– Я уже говорила: буду пасту. Ну, или все, что тебе захочется приготовить! – Я обернулась и подняла большой палец вверх. – А, и покорми кошку. Пожалуйста!

– В какой момент мы стали ее хозяевами? – вздохнула мама. – И почему никто не согласовал это со мной?

Я взяла одну из коробок и посмотрела на маму через плечо. Она уже стояла возле кресла и почесывала кошке между ушек.

– Иногда мы сами боимся себе признаться в наших желаниях, – хихикнула я. – А Вселенная, она все видит!

Магнитофон нашелся в одной из больших коробок в самом низу. Он был весь в пыли. Я бережно обтерла его рукавом и потащила наверх.

– Я позову, когда будет готово! – донеслось в спину.

– Да, мам, спасибо! – бросила я ей.

Мне не терпелось скорее узнать, какие песни выбрал для меня Кай.

Приготовление было эпичным: я убедилась, что кассетник работает, затем подключила к нему наушники. Вставила кассету, надела наушники, выключила свет, легла на кровать и закрыла глаза.

Руки дрожали, дыхание сбивалось, а сердце колотилось как безумное. Даже во рту пересохло. Я сделала вдох, медленно выдохнула. И еще раз. Наконец, мне хватило духу, чтобы нажать на кнопку воспроизведения.

Щёлк!

Прости, если я мало тебе говорил:

Ты прекрасна.

Я аж подскочила на кровати. Села, схватилась за наушники, уставилась в темноту.

Прости, если я не смог тебе доказать:

Ты прекрасна.

Что это?

У меня воздух застрял в горле, а сердце больно толкнулось в груди. Не может быть! Это что, его голос?!

Прости, если ты не веришь:

Ты прекрасна.

Я легла и закрыла глаза. Захватившие тело мурашки едва ли не выталкивали из него душу. Я будто проваливалась в этот хрипловатый низкий тембр, нежно баюкающий слух.

Лучшее, что случалось в моей жизни, —

Знакомство с тобой.

Худшее, что случалось в твоей жизни, —

Знакомство со мной.

Он играл на гитаре и пел. А эти интонации… Клянусь, я представляла, как Кай стесняется, как улыбается самому себе в паузах между строчками. Я почти видела, как кончики его пальцев касаются струн и аккуратно приводят их в движение, извлекая эти волшебные звуки.

Ты не веришь никому в этом мире.

Я верю тебе.

Ты боишься совершать ошибки.

Я совершаю их каждый день.

Я не знала, как выглядит Кай, и могла только представлять себе это. Но было ли это важно? Кажется, я уже знала его душу, и это было ценнее. Он не выдумка. Он реальный. Реальнее прочего. И наша с ним связь… это… это точно неспроста.

Ты хочешь быть лучшей,

Но не знаешь, что ты лучшая.

Я ни с кем не встречалась до Кая. Откуда мне знать, какими бывают отношения? И можно ли считать, что мы с ним… ну… Да не важно, как это называется! Я счастлива, вот и всё!

Как доказать тебе, что ты прекрасна?

У меня не хватает слов…

Кровать, на которой я лежала, плавно оторвалась от пола и медленно закружилась в темноте. Меня уносило куда-то далеко, в космос – туда, где над телом не властна гравитация, а вместо слов используют лишь язык чувств.

«Не суди строго, – хрипло сказал Кай, когда песня закончилась. – Я сочинил ее неделю назад, пока ехал в школу. Она еще сырая. Нужно доводить до ума. Нужно… ну, в общем. Блин! – Он рассмеялся, и его смех был самым приятным, что я слышала в жизни. – Надеюсь, ты не заблокируешь меня после того, как услышишь это. Потому что я хочу с тобой общаться. Да. Мне с тобой почему-то очень хорошо. Честно. Ну… пока!»

Боже, как же