Тайная девушка (ЛП) - Станич К.М.

Мои ноги хрустят по обледенелой гальке, когда я поднимаюсь к входной двери.

Она заперта.

Серьёзно?

— Блядь, — ругаюсь я, снова проводя руками по лицу. Мне нужен мой телефон, но неважно. Я проверю заднюю дверь, и, если она заперта, я просто вернусь в общежитие.

Я начинаю обходить дом сбоку, когда слышу, как что-то шуршит в лесу футах в пятидесяти (прим. — примерно 15 м) от того места, где я стою. Моё сердце начинает бешено колотиться, но я говорю себе, что это просто олень, или енот, или, может быть, ещё одна глупая сова.

Я заставляю себя продолжать идти, притворяясь, что я не слабачка и что у меня не трясутся руки. Они абсолютно трясутся.

«Просто будь спокойна, Шарлотта. Будь спокойна».

Я хватаюсь за ручку задней двери и обнаруживаю, что она тоже заперта. По какой-то причине мне не кажется, что было бы хорошей идеей колотить в дверь и будить моего отца. Даже если бы я рассказала ему, что Черч сделал со мной, он, вероятно, не поверил бы этому. Нет, так или иначе, у меня, вероятно, в конечном итоге были бы неприятности из-за этого.

Когда я оборачиваюсь, в тени на опушке леса стоит мужчина. На нём тёмная толстовка с капюшоном, и я не вижу никаких опознавательных знаков. Но, чёрт возьми, он всё равно чертовски жуткий.

— Чего ты хочешь? — огрызаюсь я, мой голос эхом разносится по пустой лужайке между нами. Скрестив руки на груди, я говорю себе, что выгляжу крутым парнем… даже со своими распущенными светлыми волосами и очками. Верно. — Потому что я начинаю уставать от того, что ты подкрадываешься ко мне.

Мужчина стоит там долгое мгновение, а затем я вижу серебристую вспышку рядом с ним. Кажется… нож?

У меня перехватывает дыхание, и я чувствую, как в моей груди зарождается крик. Теперь у меня есть выбор: стоять на своём, кричать и колотить в дверь в надежде, что мой отец проснётся и спустится сюда вовремя… или убежать.

Но Арчи Карсон крепко спит, и иногда он включает свой шумоподавитель, и… Я срываюсь с места, направляясь к общежитию для парней, и эта открытая пожарная дверь, о которой я только молюсь, всё ещё открыта.

Я слышу топот ног позади себя, прерывистое дыхание кого-то, кто бежит со всех ног. Пальцы касаются задней части моего блейзера, и я выскальзываю из него, не задерживаясь ни на секунду. Слава богу, у меня была расстегнута передняя пуговица.

Выбегаю из-за поворота, с одной стороны которого находится главное здание, а прямо передо мной — общежитие для парней, я поскальзываюсь на гравии, и мужчина падает прямо на меня. Я приседаю, моё колено пульсирует от боли из-за того, что я так сильно ударилась о тропинку, и тень извращенца пролетает у меня над головой, чтобы приземлиться на спину в траву.

Это мой шанс.

Я встаю и пинаю руку с ножом так сильно, как только могу, выбивая его. У меня недостаточно времени, чтобы наклониться и схватить его, потому что мужчина пытается схватить меня за лодыжки, поэтому я просто срываюсь с места, бегу так быстро, что кажется, будто моё сердце вот-вот выскочит из груди.

Я более осторожна, когда делаю второй поворот, слегка буксую, но удерживаюсь на ногах. Когда оглядываюсь через плечо, то никого не вижу.

К сожалению, я так занята тем, что оглядываюсь назад, что не смотрю вперёд.

Я резко поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как сапфировые глаза Рейнджера расширяются от удивления. Мы сталкиваемся с парой двойных хрипов, падая на землю, а я оказываюсь сверху. Мои руки сжаты в кулаки на его ночной пижаме, а наши рты… тревожно близки.

Он выдыхает, и я чувствую вкус мятной зубной пасты в его дыхании, вижу удивление в его глазах, когда мы привыкаем к ощущению моего тела, прижимающегося к его. У него длинные тёмные ресницы, которые становятся ещё более заметными в серебристом лунном свете. Когда мы дышим, наши грудные клетки поднимаются и опускаются в тандеме друг с другом.

Это похоже на один из тех идеальных моментов в кино, когда герой и героиня случайно целуются…

— Ч-что за хрень? — Рейнджер сплёвывает, а затем бесцеремонно отпихивает меня от себя. О, верно. Он думает, что я чувак. И он натурал. Который ненавидит меня. — Ах, чёрт, у меня идёт кровь, — ворчит он, протягивая руку, чтобы стереть немного крови с нижней губы.

— Прости, — стону я, перекатываясь на бок и садясь. Я смотрю в направлении тропинки, но нет никаких признаков человека-тени с ножом.

«Ты только что слышал себя, Чак?! Ты сказал, человек-тень… с долбаным ножом?! Вроде как большое дело».

Я всё ещё тяжело дышу, моё сердце бешено колотится, когда я вглядываюсь в темноту в поисках своего собственного, персонального бугимена.

От него нет и следа.

Я вздыхаю с облегчением.

— Ты, блядь, с ума сошёл? — огрызается Рейнджер, хватая с земли брошенную сигарету и закуривая. Он не смотрит на меня, когда затягивается. — Какого чёрта ты шляешься по кампусу в два часа ночи?

— Сейчас два? — спрашиваю я, а затем чувствую, как мои челюсти сжимаются от гнева. Неудивительно, что у меня так сильно болит шея. Я не просто только что столкнулась лоб в лоб, но и была заперта в этом дурацком багажнике примерно пять долбаных часов.

— Да, тупой псих, — язвит Рейнджер, и я решаю, что это почти первый раз, когда меня называют тупым психом. — Что ты здесь делаешь?

— А что ты здесь делаешь? — я повторяю, понимая, что причина, по которой я ничего не вижу в темноте, заключается в том, что у меня пропали очки. Выругавшись, я оказываюсь на земле, как Велма в «Скуби-Ду», шарю по гравию в поисках своих — надеюсь — целых очков.

— А на что похоже то, что я делаю? — Рейнджер повторяет резким тоном мудака, который мне хорошо знаком на данный момент. — Курю чёртову сигарету.

— Ты можешь помочь мне найти очки? — спрашиваю я, игнорируя его оскорбительный тон. Я начинаю паниковать. Если я потеряю очки, папа убьёт меня. А потом он заставит надеть контактные линзы, и я уверена, что вся школа узнает, если у меня не будет больших уродливых очков, которые защищают меня.

— Нет. — Рейнджер продолжает стоять там и курить, поставив одну ногу на скамейку, которую давным-давно вырезали какие-то студенты из упавшего бревна. Он одет в ночную пижаму в чёрно-белую полоску, которая полностью расстёгнута.

Или, по крайней мере… Я думаю, это то, во что он одет. Он сейчас немного размазанный.

«Очки, очки, очки», — повторяю я про себя, ползая вокруг на четвереньках.

— Я хочу знать, почему у меня разбита чёртова губа, Карсон. И вообще, в чём твоя проблема? — Рейнджер продолжает ворчать на меня, пока я ползаю вокруг в отчаянных поисках, паника сжимает моё горло изнутри.

За мной только что гнался парень с ножом.

Что бы случилось, если бы он догнал меня?

Была бы я… мертва прямо сейчас? Хуже?

— Эй. — Рейнджер толкает меня одним из своих больших армейских ботинок, опуская грязную подошву мне на плечо. Он опрокидывает меня на гравий, и вот тогда я начинаю плакать. Я не нарочно, это просто происходит. Тихие слёзы катятся по моему лицу, когда я снова встаю на четвереньки и продолжаю поиски. Через минуту Рейнджер усмехается, наклоняется и поднимает мои очки, протягивая их мне. — Ты чертовски жалок, ты знаешь это?

Я надеваю очки на нос и вздыхаю с облегчением, обнаружив, что они целы. Слава богу. Мой взгляд скользит вверх по замкнутому и потемневшему лицу Рейнджера. Он смотрит на меня сверху-вниз, плотно сжав губы, на его груди видна татуировка, которую я раньше не замечала. На ней написано «Дженика» с маленькими сердечками по обе стороны.

Его покойная сестра.

Его сестра-самоубийца… или его убитая сестра.

— Как ты думаешь, почему её убили? — выпаливаю я, и голубые глаза Рейнджера расширяются. Он стискивает зубы, и я слегка съёживаюсь, когда кажется, что он может меня ударить. Вместо этого он бросает всё ещё зажжённую сигарету в мою сторону.

— Не твоё собачье дело, Карсон, — усмехается Рейнджер, глядя на меня сверху-вниз, как на отброса общества. Его тёмные волосы с синими прожилками острыми волнами ниспадают на лицо. С чёрными туннелями в ушах и татуировками он на самом деле меньше похож на эмо-придурка и больше… на крутого парня или что-то в этом роде. — Просто держись от меня подальше, ладно? Не приходи в Кулинарный клуб в четверг.