Вне пределов - Джуэл Э. Энн

когда мы проезжаем мимо дендрария Университета Висконсин-Мэдисон, одного из мест, куда я люблю ходить летом.

— Мы просто хотим найти для тебя наиболее подходящий вариант.

— Мне хорошо там, где я нахожусь.

— Но эта школа недостаточно сложна для тебя.

Я пожимаю плечами.

— Какая разница? Если я уже знаю, о чём идёт речь, то мне не нужно тратить столько времени на домашнюю работу, как моим друзьям.

— Это растраченный потенциал.

Папа бросает на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Он тоже перестал бороться с моими внезапными прозрениями.

— Потенциал означает… — начинает объяснять мама.

— Возможности, перспективы, будущий успех. Я поняла.

Я больше, чем уверена, что другие одиннадцатилетние дети в шестом классе уже слышали слово «потенциал». Это не то слово, которое я бы включила в свой ежедневный лексикон.

— Послушай, Суэйзи, Гибсоны отправляют Бумера в частную школу, которая находится в часе езды от нашего дома. Если мы отправим тебя туда, у тебя уже будет один друг.

Бумер. Ещё одно отвратительное имя. Звучит как лай ротвейлера. Хотя мальчик симпатичный. Он мне нравится, но не так, как я ему. По крайней мере, мне так кажется.

После школы он несет мой рюкзак к автобусу, а на уроках расстёгивает мой лифчик. Лифчик, который мне не нужен. Мама заставила меня купить его после того, как им обзавелись несколько моих подруг. У меня нет груди. Нет. Пока нет. Тем не менее, я ношу его, чтобы чувствовать себя как все остальные девочки, и, видимо, то, что Бумер каждый день расстёгивает мне лифчик на математике, означает, что я ему нравлюсь. По крайней мере, так считает моя мама.

Сомнительно.

— Мне нравится моя школа.

Я накручиваю свои светлые волосы на палец, затем пропускаю их сквозь губы, прикусывая зубами.

Мама хмурится. У неё пунктик по поводу волос возле рта. Волосок в еде вызывает у неё рвотный рефлекс, вплоть до рвоты, и потом она месяцами не может есть такую пищу.

Папа всегда угрожает подбросить волосок в мороженое, которое она любит таскать тайком, — его мороженое.

— В следующем году ты перейдёшь в среднюю школу. Это отличное время для перемен. Переход будет легче.

Папа кивает, словно пытаясь убедить в этом не только маму, но и самого себя.

— Мне нравятся мои друзья.

— У тебя появятся новые друзья, — говорит мама, качая головой и хмуро глядя на волосы у меня во рту.

Я достаю локон изо рта и перекидываю волосы через плечо.

— Почему я не могу быть обычной, а ты — счастливой?

— Суэйзи, если ты только попробуешь, обещаю, мы больше не будем настаивать на смене школы, даже если у тебя ничего не получится.

Мама едва сдерживает эмоции, её словно что-то душит, возможно, отвращение к тому, что она видит волосы у меня во рту.

Последний переход. Последняя школа. Я сделаю это. Но я ни за что не поверю, что это на самом деле в последний раз.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Десять лет спустя

— СУЭЙЗИ, ПОЧЕМУ ТЫ решила, что родители отказались от тебя? — спрашивает доктор Грейсон.

Карлтон Грейсон. Хорошо продуманное имя. Сильное. Мужественное. Интеллигентное.

Мой отец умер от сердечного приступа в прошлом году. Я в порядке, но мама предложила использовать часть денег из его страховки, чтобы справиться с утратой. Я предложила поездку в Коста-Рику. Она выбрала психотерапевтов.

И хочу снова подчеркнуть — я в порядке. Однако ей приятно знать, что я выражаю свои эмоции кому-то, ведь это не она. Я посетила несколько психологов и психотерапевтов в поисках того, кто не будет меня раздражать.

Это мой первый визит к доктору Грейсону. Пока рано делать какие-то выводы, но его имя меня не бесит, и это уже хорошо.

— Моя мама любит антиквариат. Она смотрела «Роуд-шоу антиквариат» по общественному телевидению. Люди, которые считают, что у них есть нечто особенное, испытывают волнение и возлагают большие надежды.

Большую часть своей жизни я чувствовала себя такой особенной. Мы ждали, посещая одного специалиста за другим, переходя из одной частной школы в другую, ожидая, что кто-то расскажет им о моём даре — моей ценности. Я представляла себе выражение их лиц, словно они выиграли в лотерею.

— Что случилось?

Я смотрю на его переплетённые руки на коленях — кожа на них морщинистая и потрескавшаяся, на ней нет ни грамма жира. Кто бы мог подумать, что ухоженные ногти и иногда оттопыренные указательные пальцы могут быть такими завораживающими? Его присутствие в комнате одновременно пугает и успокаивает. Глубоко посаженные глаза почти серебристого цвета контрастируют с седеющими волосами, которые образуют острую линию роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз. Он напоминает мне Лиама Нисона. Это заставляет меня задуматься, есть ли у него «необычные способности»4.

Встретив его взгляд, я улыбаюсь.

— На последнем тестировании, пять лет назад, родителям сказали, что я совершенно нормальная шестнадцатилетняя девочка с результатами тестов выше среднего, но на тот момент ничем не превосходящая всех остальных сверстников. Я была умна, но не гений. Мне рекомендовали посещать как можно больше курсов повышенного уровня, но при этом ничего не говорили о пропуске уроков или о новом тестировании. Однако к моменту окончания школы я уже проходила первый год обучения в колледже.

Доктор Грейсон смотрит на бумаги в моей дорожной карте. Я привыкла путешествовать с папкой, в которой хранятся результаты тестов и записи о моих академических достижениях.

— Ты набрала тридцать один балл в ACT5 и окончила школу со средним баллом три девять6. Это очень хорошо. И ты только закончила колледж.

Я пожимаю плечами.

— Я не произносила прощальную речь перед своим классом. Не получила стипендию в каком-либо колледже. Обо мне не написали ни одной статьи в медицинских журналах. Никаких выступлений на национальном телевидении. Ни победы в лотереи. Никакого скрытого таланта. Но, да, я окончила колледж. Это ведь хорошо, правда? Не у всех есть высшее образование. Я надеюсь, получить работу учителя в этом учебном году. В противном случае я буду работать подменным преподавателем.

— А чем ты занимаешься сейчас?

— Я занимаюсь графическим дизайном: веб-сайты, баннеры, обложки книг. И все в таком духе.

— Тебе нравится заниматься дизайном?

Никто раньше не спрашивал меня об этом. Всегда считалось, что работа должна мне нравиться, потому что я её выполняю. С каких это пор все любят свою работу?

— Не особенно. Но у меня хорошо получается. Пока это просто работа.

Мы говорили о всякой ерунде — это был сеанс знакомства. Когда мы закончили, я согласилась