Девочка-наваждение (СИ) - Натали Лав

продолжала я твердить словно заведенная.

— Где ты? Я в Москве. Куда мне приехать?

После этих слов во мне затеплилась надежда.

Глава 2

Алиса

Я растерялась. Но всего лишь на мгновение. Зацепив взглядом "Пятерочку" на углу здания, я вылезла из кабины.

— Подожди! — попросила Матвея.

— Я сейчас верну вам телефон, — сказала водителю, который опешил от моего напора.

Доковыляла до угла здания, прочитала Матвею адрес.

Сначала я хотела отделаться от водителя, чтобы не впутывать его, но на мне его куртка и сапоги. А еще у него есть телефон, по которому можно позвонить.

Собралась с духом.

— Вы не могли бы подождать? Немного? Сейчас мой друг приедет…

Водитель тяжко вздохнул:

— У меня дел по горло — скорее всего говорил правду.

— Пожалуйста! Куда я в таком виде?

Мужчина снова вздохнул, махнул рукой.

— Ладно, подожду.

В кабине повисла тишина. Я несмело протянула руки к кружке с чаем.

— Пей, пей, — подбодрил меня водитель.

Пить хотелось ужасно. Да и есть тоже. Даже тошнота пропала. Но кормить меня не собирались, просить я не рискнула, боясь остаться на улице и без связи. Чувствовала себя очень неловко. Однако как-то исправить это у меня не было ни малейшей возможности.

Звонок сотового заставил меня вздрогнуть. Мужчина ответил сам, и я увидела шагающего к газели Матвея. Глаза защипало, но я снова одернула себя.

Дверь с моей стороны распахнулась как раз в тот момент, когда я, избавившись от сапог, передавала водителю куртку.

Матвей обвел напряженным взглядом мои голые коленки. А я с ужасом смотрела на его разбитое лицо.

Вопрос, который у нас обоих вертелся на языке, мы задали одновременно хором:

— Что случилось?!

— Ребят, я тороплюсь. Итак помог, чем смог, — вклинился водитель.

— Спасибо вам большое! — от всего сердца поблагодарила я.

Если бы не его машина на моем пути, все бы сегодня закончилось катастрофой. Матвей снял с себя куртку, завернул меня в нее и достал из кабины, при этом сильно поморщившись.

— Я сама дойду… — запищала я, догадываясь, что пострадало не только лицо.

— Ага. Босиком по снегу зимой. Донесу как-нибудь.

Я промолчала. Ответить было нечего.

Его большой черный внедорожник оказался припаркован недалеко. Он с явным облегчением опустил меня на пассажирское сидение, закрыл дверцу с моей стороны, обошел автомобиль и сел на свое место.

— Алис, что произошло? — повторил он вопрос.

Я плотнее закуталась в его куртку, не зная с чего начать. Говорить было стыдно. Но и промолчать было невозможно.

Тут мой желудок, словно обрадовавшись безопасности, громко, на весь салон напомнил о себе.

— Я расскажу. Но… Матвей, все так… — я поморщилась, не находя нужного слова, — Извини меня. Я очень хочу есть. Ты не мог бы…

Он меня перебил.

— Что тебе купить?

— Какую-нибудь булку. Лучше с мясом. Йогурт. Чай, если там делают. Или воду…

У меня во рту стала скапливаться слюна, пока я перечисляла.

Заметила, как он на меня смотрит, уткнулась взглядом в свои ноги и прошелестела.

— Прости, я давно не ела. И… Прости…

От жгучего стыда закрыла лицо ладонями. Как же мне хотелось провалиться сквозь землю в другую реальность, где всего этого со мной не случалось бы.

В салоне было тепло, работала печка, я, отняв руки, стала стягивать с плеч его куртку.

Но он меня остановил.

— Сиди так. Замерзла же. Синяя вся.

Сам с заднего сидения достал худи, натянул его и вышел из автомобиля, бросив короткое:

— Скоро вернусь.

Я сидела в салоне, прикрыв глаза, и пыталась осмыслить то, что со мной стряслось. И все равно я не понимала этих людей, которые в наше время готовы были действовать такими варварскими методами.

Матвей вернулся не так быстро, как я ожидала. Первое, что сделал, это протянул мне бумажный стакан.

— Держи. Облепиховый чай. А это греческая улитка.

Я трясущимися руками приняла еду и, не раздумывая, как выгляжу со стороны, впилась в выпечку зубами. Какое-то время все вокруг перестало иметь значение. Я была сосредоточена лишь на вкуснейшей выпечке. Смогла спокойно выдохнуть лишь, когда булочка полностью очутилась у меня в животе.

Матвей уже протягивал мне йогурт. Я отпила из бутылки, потом попробовала чай.

— Вкуснооо, — протянула счастливо и нахмурилась, столкнувшись с Беловым взглядом.

Сейчас придется ему все рассказать. Краска затопила все лицо, по-моему даже шею и уши.

— Мне насильно хотели сделать аборт. Я чудом сбежала. И не знаю, как быть теперь, — говорить дальше не хотелось, но было нужно, — Ребенок от Харламова.

Матвей положил ладони на рулевое колесо.

— Борька тебя в клинику отвез?

Вспоминать детально все события прошедших двух суток желания не было. Однако отмалчиваться не получилось бы.

— Нет, — затрясла я головой, — Он приходил позавчера, говорил, что дети ему не нужны, что лучше сделать аборт. Я отказалась. Мы поругались, он ушел.

До сих в ушах звенело: "Аборт сделай, дура!". Потом Борис ушел, хлопнув дверью так, что она чуть не слетела с петель. На столе оставил деньги. Я не считала, сколько. Но много.

Бориса я больше не видела. После его ухода звонил его отец, сказал, что мой ребенок никому не нужен, они его не признают, растить его я буду одна, а после начал угрожать. Я сказала, чтобы он больше не звонил, что ребенка я оставлю. О чем очень пожалела. Надо было соврать, сделать вид, что послушалась. Меня затолкали в машину на улице. А сегодня потащили в операционную.

Я резко выдохнула.

— Я не знаю, сам это Борис до такого додумался. Или кто-то из его семьи. Но выяснять не хочу.

Лицо Матвея приобрело жесткое выражение.

— Он тебя изнасиловал?

Этот вопрос был закономерен, если знать о наших с Харламовым взаимоотношениях. И тем более неприятно было озвучивать правду.

— Нет. Я сама. Бабушка умерла. А Борис… Он стал помогать. И я… Не знаю я, как!

Последние слова я выкрикнула, обернувшись к Матвею. Зачем он заставляет меня чувствовать себя еще большим ничтожеством?

— Ясно. Что у вас, баб, в голове?

Осуждение его было неожиданным. Хотелось сбежать прямо сейчас. И не думая, я схватилась за ручку.

— Куда? Совсем ополоумела? — парень, рыча, щелкнул брелком, блокируя двери, — Помогу я тебе. Не дергайся. Все равно дел уже наворотила.

Как бы не претили его упреки, но он был прав.

Сама. Я сама пустила свою жизнь под откос.

Глава 3

Борис

Ненависть слепящей вспышкой вливается в вены. Когда мы с ним успели стать врагами?

— Не будет она рожать! Не будет! Ты