Виктория Клейтон Виктория Клейтон - Дом подруги

Разговор с Питером оказался очень полезным. Сознание собственной невиновности удержало меня от унизительных попыток оправдаться или что-то доказать. Все, о чем говорилось в письме миссис С-Х, было ложью, и я это знала. Теперь я от души смеялась, вспоминая Банни и миссис Стадли-Хедлэм. Мне было все равно, что они думают обо мне. Но леди Барт — другое дело. Я привыкла дорожить ее мнением, и теперь мне было больно думать, что она меня презирает. Однако обида была еще слишком свежа, и поэтому я пришла к мысли, что самым разумным с моей стороны будет воздержаться от каких-либо объяснений. Поколебавшись немного, я написала леди Барт письмо.

Дорогая леди Бартоломью.

Благодарю вас за письмо. Очень сожалею, что Мин до сих пор больна. Надеюсь, она скоро поправится. Что же касается тех событий, о которых вы упоминали в своем письме, могу заверить вас, что миссис Стадли-Хедлэм отъявленная лгунья. Впрочем, мне совершенно безразлично, что она думает обо мне. Советую и вам не тревожиться из-за этого. Что же до моих друзей, то они сами знают, кому им верить.

Искренне преданная вам

Запечатав письмо в конверт, я отправила его леди Барт, мысленно представив себе, как мой ледяной ответ камнем застрянет у нее в горле, и очень надеясь, что так и случится.

Мин отсутствовала весь семестр. На следующий год, который для меня должен был стать последним, Мин уехала во Францию — как мне объяснили, изучать язык. По ее просьбе все ее вещи и книги собрали и переслали ей. Закончив курс первой и сдав последние экзамены, я решила продолжить учебу в Кембридже — по моему мнению, это было лучше, чем терпеть на себе презрительные взгляды Мин, когда она вернется в Сент-Хилари на следующий год. Питер, взяв академический отпуск, на полгода уехал в Рим. Мне казалось, что для меня наступило время перемен. Я чувствовала себя словно гусеница, когда ей пора превратиться в прекрасную бабочку.

Примерно через год после того как я закончила Оксфорд, когда мне уже почти удалось убедить себя, что тот кошмарный уикенд и все, что случилось тогда, не более чем печальный эпизод, который нужно просто выкинуть из памяти, пришло письмо от леди Барт. Его переслали из Сент-Хилари.

Дорогая Дэйзи!

Только что вернулась из Рима, где провела несколько недель в компании друзей. Ты будешь удивлена, узнав, что среди них оказался один очень милый и приятный человек, некто Лео Стадли-Хедлэм. Его имя показалось мне знакомым, и потом я сообразила, что он, должно быть, муж той самой дамы, которая прислала мне письмо. Случилось так, что мы много времени проводили вместе. Вскоре мне представился удобный случай навести разговор на тебя. В отличие от своей супруги (к сожалению, они теперь живут порознь), он не имеет обыкновения ходить вокруг да около, а говорит то, что думает. Так вот, рада тебе сообщить, что он очень высокого мнения о тебе.

В связи с этим умоляю тебя простить меня, милая Дэйзи, за то, что я имела глупость поверить злобным наговорам этой женщины. Я сгораю от стыда, когда вспоминаю, как обидела тебя. Я расстроилась, ты (нисколько не сомневаюсь в этом) обиделась на меня, а я, в свою очередь, рассердилась тоже. Теперь же, разобравшись, вынуждена признать, что во всем виновата только я. Умоляю тебя простить меня — если ты можешь, конечно. Я совершила страшную глупость, и мне остается винить в этом только свою доверчивость.

Если ты почувствуешь, что не в силах этого сделать, я смогу тебя понять. Но это было бы ужасно, ведь столько лет я любила тебя как собственную дочь. Остается только надеяться, что ты позволишь мне и дальше считать себя твоим другом.

С любовью,

Решение было принято мгновенно — прошло уже немало времени, гнев и обида, душившие меня, понемногу забылись. Конечно, моя раненая гордость требовала отмщения, но я еще не успела забыть доброту леди Барт и не хотела чувствовать себя неблагодарной. Поэтому я решила, что в нынешней ситуации вполне могу позволить себе роскошь быть великодушной. Меня снедало странное, болезненное чувство — обида в моей душе боролась с любовью. В итоге, когда я заставила себя сесть за ответ, мне стоило немалого труда избежать некоторой доли самодовольства, которое так и норовило дать о себе знать.

Дорогая леди Барт!

Забудем обо всем. Конечно, я вас давно простила.

С любовью,

Я была бы до смерти рада получить от нее письмо, но не такое, когда в каждом слове сквозит горькое чувство вины. Я была бы счастлива увидеть ее снова, особенно сейчас, когда могла опять смело смотреть ей в глаза, почувствовать ее любовь, к которой я успела привыкнуть и которая согревала меня все эти годы.

Прошло десять дней. Письма все не было, и я окончательно извелась. Ожидание сделалось таким нестерпимым, что я никак не могла заставить себя сосредоточиться на занятиях. И вот однажды, уединившись в укромном уголке университетской библиотеки, только я собралась выкурить сигарету, как заметила вчерашний номер Таймс. И тогда мне стало понятно, почему леди Барт не ответила мне.

Некролог был достаточно кратким — казалось странным, что он вместил в себя всю человеческую жизнь. Составитель его ухитрился отметить все — и детство в доме отца, бригадного генерала, и блестящие успехи в молодости, когда она стала супругой дипломата, увы, прерванные преждевременной смертью супруга. Щедрая благотворительность усопшей, ее обаяние, тонкий ум, умение заводить друзей — словом, ничто не было забыто. Смерть ее была неожиданной, учитывая, что она настигла леди Барт в возрасте всего лишь пятидесяти восьми лет.

Я была потрясена. То, что случилось, казалось нелепой ошибкой… гадкой шуткой, которую подстроила мне судьба. Я лихорадочно перелистывала газету. Ага, вот и первая страница! Я узнала, что похороны леди Барт должны были состояться завтра, отпевание пройдет в Бромптоне, в тамошней часовне. Какое-то время я гадала, может, стоит пойти? Но в последний момент мне попросту не хватило смелости. Вместо этого я заказала венок из любимых цветов леди Барт, незабудок и ландышей, и приказала доставить его на кладбище вместе с карточкой, на которой написала: «От Дэйзи с любовью».

Так прошло пятнадцать лет. Пятнадцать лет моей жизни без Мин.

Случилось так, что я приехала в Оксфорд послушать доклад о творчестве Эдмунда Спенсера. К несчастью, докладчик неожиданно подхватил грипп, поэтому выступление его отменили. Решив, что раз уж я все равно здесь, приняла приглашение старой приятельницы встретиться и поболтать на досуге, тем более что других планов у меня не было, а вечер так и так был потерян.