Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

Ознакомительный фрагмент

— Никто. Правда никто! Я просто… — лихорадочно заметалась мыслями, отыскивая в глубине души самый правдоподобный мотив. — Просто ненавижу таких богатеньких пижонов, как ты! — Осеклась под его тяжёлым взглядом. — Ну в смысле, я-то думала там мажор какой-нибудь отбитый будет. Из таких, которым, знаешь, дозволено всё и даже больше. Ненавижу таких! Я же не знала, что солидный мужик вроде тебя тоже может на пацанячьей тачке из «Трансформеров» гонять…

Он только руками всплеснул и, мне показалось, едва не рассмеялся. А я окончательно стушевалась. И никакой он не мажор! Нормальный, взрослый, самодостаточный. И со мной держится как папашка с дурной малолеткой — терпеливо и не зная толком как быть. Как Гордеев когда-то.

— А можно я тут у тебя немножко поживу? — ободренная его реакцией, осторожно обнаглела я. — Хотя бы недельку? Ну пожалуйста, тебе же вообще ничего не стоит…

Всё. Я больше не собиралась его совращать. Совсем. Просто из уважения. И даже за полмиллиона. И что странно — моя жаба даже не квакнула.

— Значит так, — строго пожевал он губами, — сутки тебе даю. Вот, — протянул визитку, — у моей жены большой кризисный центр для попавших в трудные жизненные. Как раз для таких, как ты. И либо ты едешь туда, и там тебе помогают по-настоящему, либо тебе это всё не нужно, и тогда ты просто валишь на все четыре и радуешься, что легко отделалась. Это ясно?

И пока я подбирала челюсть, направился к выходу.

— Подожди! — В порыве эмоций повисла я на его шее и приложилась поцелуем к щеке. Губы приятно, до оторопи знакомо царапнуло щетиной.

Запах мужчины. Знакомый образ. Дежавю. Мурашки… Я смущённо отпрянула. Щёки пылали.

— Спасибо! Правда спасибо! Я, если честно, даже не ожидала, что ты такой… Классный!

Мужик обалдел на мгновение… и нахмурился:

— Чтобы завтра к вечеру тебя здесь не было!

Когда он ушёл, я заварила наконец лапшу и закинула свои шмотки в стирку.

«Надо же, — крутилось в голове, — целый кризисный центр! А я ей про благотворительность задвигала…»

Даже как-то неловко стало. Дамочка всплывала в памяти образом печальной принцессы. Причём, не капризной, а именно потерянной. А может, ждущей чего-то. Или кого-то. Принца, который спасёт из башни дракона? Или дракона, который спасёт от принца? Создавалось ощущение, что она и сама не знает ответа. Как, впрочем, и я: от кого бегу, куда? Хочу, чтобы нашёл, не хочу? Если хочу — то зачем? А если нет — то почему?

Как же всё-таки сложно с этими мужиками!

На солнце шмотки высохли минут за двадцать. Утюг я не нашла, поэтому напялила их прямо так, неглаженными, и закрыв квартиру на висящий в коридоре на гвоздике ключ, рванула к тайнику за сумкой. Забрав, пошла на рынок. Прикупила удобную поясную сумку-бананку, переложила туда всё своё нехитрое добро — деньги, паспорт, старый мобильник, зубную щётку и новенькие, хлопковые трусики на смену. С рынка поспешила в ломбард, но он оказался закрыт на выходной.

Вполне могла бы позволить себе что-нибудь вкусненькое, но ужинала снова Дошираком — дёшево и сердито, к тому же мне нравилось. Привычка. Мы с Веркой, бывало, целыми неделями с него не слезали. Стараясь не грузиться мыслями о подруге и о том, что же дальше ждёт меня саму, щёлкала каналы телевизора, подыскивая что-нибудь туповато-весёлое. Но на душе всё равно было пусто и тоскливо, поэтому, когда в одиннадцатом часу ночи заявился вдруг Данила Александрович — хозяин тачки, я, честно сказать, даже обрадовалась. И, разволновавшись от своего домашнего вида — на мне была только футболка на голое тело, благо она прикрывала ноги гораздо лучше чем то злополучное полотенце, я даже не сразу заметила, что человек-то не в себе!

Мрачнее тучи, он сидел в кресле у окна и ожесточённо грыз губу. Невидящий взгляд упёрся в одну точку.

— Что-то случилось? — осторожно спросила я.

Он не ответил, лишь перевёл на меня взгляд. Дикий какой-то, загнанный. И в то же время злой. Полный отчаяния и лихорадочной жажды действия. Только вот — какого?

Возможно, так смотрят люди, стоящие на краю моста — прыгнуть или нет? Только здесь было другое. Этот мужчина смотрел на меня оценивающе, однако, не так как днём. Тогда ему было просто любопытно, а сейчас он… словно примерял меня к себе. Раздевал взглядом, ощупывал. Решал трахнуть или нет. При этом похоти не чувствовалось — уж я-то знала эти плотоядные липкие взгляды! Здесь же был лишь край бездны. И человек просто решал шагнуть в неё или нет.

Зажмурившись, откинул голову на спинку кресла. Кулаки стиснуты до белых костяшек. Желваки ходуном. Напряжён, словно до отказа сжатая пружина.

Я не знала, что делать. Я просто видела, что ему очень плохо и что он один на один со своей бедой. В целом городе кроме меня не нашлось другой живой души, к которой можно прийти… И что? Чем я могла ему помочь?

Возможно, его неведомая боль не зацепила бы меня так сильно, если бы не очередной мо́рок — передо мной словно сидел Игнат. Сгусток боли и отчаяния под упрямой коростой силы. Столько переживший, столько повидавший… Такие не гнутся, они просто ломаются однажды и всё. Навсегда. Хрупкое сердце — слабое место сильных мужчин.

Решиться было очень трудно. Меня словно сковало, тело не слушалось. Но я упрямо заставила себя встать и подойти. Иногда ведь достаточно одной улыбки и простого человеческого «Всё будет хорошо», чтобы шаг в бездну так и не случился. Но иногда нужно больше. И я была готова. Но не ради денег, и не ради причуд странной женщины, зовущейся его женой. А лишь бы только он не сломался. И может, когда-нибудь, где-нибудь, кто-то однажды согреет и Игната…

Осторожно коснулась каменного плеча рукой. Мужчина вздрогнул и распахнул глаза. Встретились взглядами. У меня язык к нёбу прилип. Почувствовала себя так глупо, а он вдруг болезненно скривился и, так и не сказав ни слова, устремился к выходу.

— Ты куда? — вырвалось у меня.

— Завтра к вечеру тебя здесь быть не должно!

Сердце защемило за него. Вот именно так оно и бывает у больших и сильных — последний упрямый рывок ввысь… А потом камнем в бездну.

— Подожди! — бросилась следом, обняла со спины. Прижалась крепко-крепко, чтобы чувствовал меня — живую и искреннюю. Сбивчиво зашептала: — Не уходи. Мне… Мне так одиноко! Я знаю, что мои проблемы тебя не касаются, но… Просто чисто по-человечески,