Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Это должен быть Каллум, не так ли?

Потому что, как бы много он не шутил, что умрет первым из нас, я это не допущу. Я не никому из них не позволю пожертвовать собой или погибнуть в глупой, блять, войне банд. Прескотт — и Спрингфилд — принадлежит нам. Мы заслуживаем править первыми. Мы заслуживаем первыми быть счастливыми.

— Чувствуя себя в гребанном фильме девяностых, — проворчала я, потому черный юмор был фишкой Кэла, и, когда я использовала его, то чувствовала себя ближе к нему, — Алло?

Блять, клянусь, если кто спросит меня, люблю ли я страшилки, то я убью и закопаю их тела под вымирающим растением, чтобы никто не мог выкопать его на законных основаниях.

— Бернадетт, это Сара, — начала детектив, и я вздохнула.

Звук был таким тяжелым и зловещим, который заставил девчонку-полицейского поколебаться. Блять. Блять, блять, блять. Я не хотела слышать Сару-мать ее — Янг.

Только если…у нее не было новостей про Каллума.

Я закрыла глаза.

— Откуда у вас этот номер? — спросила я, а затем поняла, что уже знала ответ: из моего гребанного телефона. — Не важно, не отвечайте. Это меня только разозлит.

— Дорогая, мне нужно поговорить с тобой. Ты одна?

Это заставило меня замереть, но я лишь пожала плечами, помня, что она не видит меня, и снова вздохнула.

— Почти. Что такое?

— Ну, тебе на телефон только что позвонили из больницы.

Я уставилась на стену над телефоном, где висела старая картина. Это был волк, нарисованный мамой Аарона в старшей школе. Я бы удивилась, что она все еще висела тут, если бы не понимала, какими запутанными могут быть проблемы с матерью. Моя мать позволила своему мужу изнасиловать мою сестру. Как я вообще могла простить такое? Почему я просто не хочу ее смерти и, чтобы ее, блять, не стало?

— Хорошо, — сказала я, потому что понятия не имела, к чему это. — И?

— Они хотели, чтобы ты им перезвонила. Вроде это срочно. Хочешь записать их номер? — я слегка прищурила глаза

Мне не нравился ход разговора. Я тут же подумала про внутреннее кровотечение или о каком-то дерьме. Я позволила им взять кровь, когда я была там и сдавала анализы. Может результаты не хорошие? По крайней мере, если я перезвоню им сейчас, то возможно пойму почему в данный момент чувствовала себя так дерьмово.

— Я погуглила, но спасибо, что сообщили. Я им позвоню, — я повесила трубку и вернулась обратно к столу, хватая ноутбук Аарона, лежавшего на краю.

— Что такое? — спросил Вик, но я лишь покачала головой.

— Мне нужно очень быстро позвонить в больницу, — сказала я, и он одарил меня мрачным взглядом. — Понятия не имею зачем. Это была Сара Янг. Она сказала, что они звонили мне на мобильный, так что я им перезваниваю. Расслабься.

Мой живот снова свело от спазмов, и я испустила долгий, низкий выдох, положив руку на живот. Спазмы месячных вдобавок к боли в теле из-за того, что меня побили на передней лужайке моей же школы. Блять, ауч.

Я села за стол с трубкой беспроводного телефона, открыла ноутбук и икала больницу им. Генерала Джозефа.

— В больницу, — сказал Аарон, садясь напротив меня. Он двигался осторожно, как будто из него тоже выбили все дерьмо? Он все еще носил ортопедический ботинок, почему факт того, что он пережил нападением еще более загадочным. Если бы у меня была сломана малоберцовая кость и я была бы в ортопедическом ботинке, то не смогла бы выбраться живой. — Зачем они могли позвонить?

Я пожала плечами, стараясь делать вид, будто это пустяк.

— Вероятно, чтобы я оплатила счет, так как у меня нет страховки, — натянуто улыбнулась я, потому что шутки о нашей поганой системе коммерческого здравоохранения на самом деле не такие уж и смешные (вполне вероятно, что именно поэтому звонили из больницы), а потом я набрала их номер.

Хаэль сел рядом со мной. Оскар — напротив него, в то время как Вик сел во главе стола. Они ели пиццу и по кругу передавали двухлитровую газировку, не потрудившись взять стаканы. Ну, Оскар взял. Остальные нет. И, самое шокирующая новость, он ел.

Я лишь уставилась на него, пока телефон звонил и звонил, предлагая мне одно бесполезное меню за другим.

— Что? — наконец спросил он, положив корочку на тарелку — еще он единственный из парней, кто, кстати, взял тарелку. — Увидела что-то, что тебе понравилось?

— Тебя, — лаконично сказала я, и это заткнуло его нахрен.

Я отвела взгляд на коробки с пиццей и старалась не позволить этому зуду под кожей взять верх. Шесть часов назад Каллум был жив. Вполне себе жив, чтобы встать и уйти из того подвала. Вполне себе жив, чтобы решить не оставлять следы.

Это уже что-то, не так ли? Потому что…

— Надежда — это птица с крыльями, — вслух вздохнула я, не собираясь цитировать Эмили Дисксон, но все равно сделала это.

Потому что глубоко внутри, в самом потаенном месте в сердце, я была поэтом, а не убийцей.

— Что живет в душе, — продолжил вместо меня Оскар, поднимая корочку пиццы и доедая ее, пока я пыталась побороть усталую улыбку.

— Блять, вы двое иногда странные, — пробормотал Хаэль, но не так, что ему не нравилась наша странность.

Нет, совсем наоборот. Как бы они с Оскаром ни ссорились, я знала, что они любят друг друга тем странным, навязчивым образом, как и все мы. В стиле Хавок. Яд и одержимость, проникающие в горло в дозе, не уступающей коньяку.

Наконец, после полдюжины перенаправлений между отделами я дозвонилась до кого-то в больнице. Она посмотрела мое имя, перенаправила меня, а затем наконец меня связали с врачом.

— Здравствуйте, Бернадетт, как ваши дела? — спросила она, но на сегодня с меня официально хватит общения с людьми, так что едва проворчала в ответ.

— Хорошо. Что такое? — спросила я, слушая, как женщина засуетилась.

— Я просто хотела сообщить, что мы получили